— Мою душу? — почему-то стало смешно от происходящего.
— Твоя Душа и так принадлежит мне с того самого мгновения, как ты приняла мою помощь. Но сейчас я хочу предложить тебе кое-что. У меня есть для тебя подарок.
— П-подарок? Для меня? — глаза расширились от удивления, этого я никак не ожидала. — Какой ещё подарок?
— Я дам тебе право убивать! — сначала мне показалось, что я ослышалась. Разве в трезвом уме можно представить, что однажды в твою квартиру придёт странный человек и скажет, что отныне тебе позволено убивать?
— Что, простите?
— С этого дня я дам тебе право отнять ровно столько жизней, сколько ты назовёшь в этот момент. Безнаказанно. Никто не узнает о твоём участии, никто не сможет тебя наказать.
Меня словно обухом огрели в этот момент. Кажется, этот человек не в своём уме, если всерьёз предполагает, что я соглашусь на подобное предложение. Я молчала, не понимая, во что именно умудрилась вляпаться. Какие неприятности мне грозят в случае отказа?
— Каким будет твой ответ?
— Нет! Нет! И ещё раз нет!
— Разве тебе не понравилось ощущение власти над жизнью другого человека, когда ты убила того парня? Разве ты не почувствовала себя кем-то большим, чем сейчас?
— Я защищала свою жизнь! — прошипела я, сжимая пальцы в кулаки. — Это не считается! Будь у меня другой выбор, я никогда бы не сделала этого.
— И что ты никогда не задумывалась об убийстве тех, кто насолил тебе? Разве не придумывала способы мести, не размышляла, каким способом причинила бы боль? Разве они не должны ответить за свои поступки?
— Но не так же, — едва слышно промямлила я, когда в голове вдруг возник образ противной соседки, которая постоянно загораживала мою дверь своими вещами. Затем я увидела бывшую одноклассницу, распространившую обо мне дурные слухи, заставившие меня плакать ночами напролёт. Образы и воспоминания сменяли друг друга, а меня вновь охватывала злость на этих людей, причинивших мне боль.
— Число.
— Тринадцать, — вырвалось у меня из горла. — Тринадцать.
Резкий порыв ветра распахнул окно, а затем я ощутила жгучую боль на руке. Слёзы брызнули из глаз, а когда я проморгалась, то увидела на тыльной стороне ладони крохотные цифры: «13».
Странный посетитель растворился в воздухе, словно его и не было, и только цифры доказывали, что произошедшее мне не привиделось.
Когда я убила в первый раз?
Не скоро. Это было похоже на наваждение. И происходило, словно в тумане. Надоедливая соседка вновь захламила всю лестничную площадку, а когда я попросила её всё это убрать, начала вопить так, что уши закладывало. Я не помнила, как в руках вновь оказался уже знакомый кинжал. А потом она вдруг замолчала. И я обрадовалась, что впредь не увижу её рядом с собой.
Полиция приехала спустя час, я сама вызвала их, сообщив о преступлении. Они потоптались на лестничной клетке, опросили нескольких соседей, а потом увезли тело, попросив зайти к ним в ближайшее время для дачи свидетельских показаний.
Похороны прошли тихо, а меня так никто и не заподозрил.
В следующий раз я убила спустя два года, когда та самая бывшая одноклассница оклеветала меня перед начальством, и я потеряла любимую работу. Её я убивала медленно, наслаждаясь каждым моментом. Она заслужила это. А я получила шанс отомстить за свою поруганную честь.
Всё-таки жизнь бывает очень забавной.
Мне было тридцать, когда счётчик моих убийств достиг десяти человек. И я воспринимала это как само собой разумеющееся, словно то, что я делала, было правильным. За последние десять лет я очерствела настолько, что если бы мне дали возможность изменить число жертв, то их было бы намного больше.
Я стала той, кем надеялась никогда не стать.
Всё-таки безнаказанность — страшная штука. Ты понимаешь, что способен на любые поступки и тебе ничего за это не будет.
В тридцать три я встретила Его. Того самого мужчину своей мечты, о котором так долго грезила, будучи наивной маленькой девочкой.
Благодаря ему я поверила, что жизнь можно изменить к лучшему, стать той, кем хотела. Можно бросить всё и уехать в Лондон, выйти замуж и родить детей, завести собаку и кота. По воскресеньям ходить в церковь, а по вечером собираться всей семьёй и играть в игры. Ещё можно исправиться и жить другой жизнью.
Ещё можно.
*** *** ***
Завтра мне будет тридцать пять.
Сегодня же я стою в нашей общей квартире и смотрю, как мужчина моей мечты занимается любовью с другой женщиной. Они настолько увлечены друг другом, что не замечают меня. А я настолько разгневана, что едва ощущаю приятную тяжесть своего верного спутника. Они не видят меня, а когда замечают, становится слишком поздно. Она умирает быстро. Он чуть медленнее. Никто не имеет права безнаказанно меня предавать. Никто ещё не ушёл от моего возмездия за последние пятнадцать лет.
Я вижу отголоски страха в его глазах, а после вонзаю кинжал в его грудь по самую рукоятку. Он издаёт свой последний вздох, а я с садистским удовольствие наблюдаю, как тот, кого я так любила, покидает меня навсегда. Вытаскиваю кинжал, по моим рукам стекают струйки багряной крови, но я не обращаю на это внимания. Кажется, что жизнь потеряла для меня всякий смысл.
Тянусь к телефону и вызываю полицию. Запахиваю плащ на груди и быстрым шагом выхожу из квартиры. Какой смысл дожидаться их здесь, если я вновь останусь безнаказанной? Какой толк распинаться перед ними, если за решётку отправят кого-нибудь другого?
Меня обманули. Нельзя остаться полностью безнаказанным. Пусть я не отбываю пожизненный срок в человеческой тюрьме, душевно я давным-давно нахожусь в клетке. Я сама себя наказала, когда совершила своё первое убийство. Сама себя заточила в тюрьму, из которой нет выхода.
00:00
Мне тридцать пять.
Не так я собиралась отметить свой день рождения.
В руках уже знакомый кинжал. Сегодня он получит свою последнюю жертву. И он находит её, оказавшись в моём сердце.
Да только было ли оно — сердце?