Врачи сказали, что всему виной ослабленное после комы здоровье. Можно, конечно, было свалить вину на Хельду, но, на самом деле, виновата только я. Была бы умнее и дальновиднее, бабуля не пострадала бы…
Её похоронили на деревенском кладбище, подчиняясь последней воле прабабушки. Оставив машину у дома и выпустив Джинн погулять, я пошла на могилу. По дороге насобирала полевых цветов: бабуля всегда предпочитала такие самодельные букеты, а не дорогие импортные розы или хризантемы.
Я просидела на деревянной скамейке рядом с могилой бабули почти до заката. Рассказывала ей о последних событиях в моей жизни, плакала, снова говорила, потом опять плакала… Кто-то из деревенских уже был здесь – на земле лежал хлеб, конфеты, яйца. Прабабушку многие любили и уважали.
Когда поток слов и слёз иссяк, я молча наблюдала, как солнце закатывается за верхушки деревьев. Знаю, что она сейчас в лучшем мире, а, может, душа бабули, как солнце, что умирает каждую ночь, чтобы снова родиться утром, уже воплотилась в новом теле, но как же мне её не хватало!
У меня больше никого не осталось, кроме Алекса, и если с ним что-то случится, то мне в этом мире держаться будет не за что…
Вздохнула и собралась встать со скамейки, когда чья-то рука легла на плечо. Я вздрогнула, обернулась и встретилась с печальным взглядом орехово-золотых глаз.
– Подумал, что тебе не помешает поддержка, – тихо проговорил Алекс.
Вместо ответа я уткнулась лицом в его грудь и снова заплакала. Он нежно гладил мои волосы, плечи и спину. Господи! Как же я бесконечно благодарна за то, что Алекс есть в моей жизни!
Мы вместе вернулись в дом бабули. Страж объяснил, что Валентин отдал ему личный приказ проследить за мной, пока буду в деревне. Поэтому мы могли спокойно провести ночь вместе, а утром вернуться в город каждый своим путём.
Я заснула в его объятиях, как давно мечтала. Только повод был слишком печальным, чтобы сполна насладиться близостью Алекса. Почему моё счастье всегда оказывается с привкусом опасности или горя?
Этой ночью снова снился сон. Необычайно яркий и реалистичный. Я шла по деревне в сторону леса. Полная луна освещала дорогу и, казалось, направляла меня.
Увидела силуэт поваленной берёзы и подошла к дереву. Никто из деревенских не решился распилить его и расколоть на дрова. Погладила обгорелый ствол, опустилась на колени и провела рукой по голой земле, так и не заросшей травой, и пошла дальше.
Остановилась в лесу рядом с кучей серых камней. Взяла один из них в руку и почувствовала, как он зовёт меня. Потом взяла другой, третий. В камнях была заключена магия. Я смотрела на груду бесформенных серых камней и видела, как их охватывает бледно-голубое сияние. Свет начал ползти ко мне. Он окутал щиколотки и стал подминаться к коленям. В этот момент кто-то до боли сжал мои плечи и начал трясти.
– Полина, Полина! Очнись! – услышала я голос Алекса и открыла глаза.
Я стояла посреди леса. Босая. В пижаме.
– Что я здесь делаю? – спросила, тупо уставившись на руки и ноги, перепачканные в грязи.
– Хотел спросить о том же. – Он смотрел настороженно. – Не думал, что ты страдаешь лунатизмом.
– До сегодняшней ночи не страдала… – протянула я и прижалась к его груди. Мне почему-то стало очень страшно, и к горлу подкатил комок. – Я боюсь, – выдавила из себя.
– Всё в порядке, я рядом, – попытался успокоить меня Алекс. Я даже не хотела думать о том, что было бы, если бы он не приехал в деревню. – Расскажи, что ты видела, – попросил страж. – У тебя был такой странный взгляд, когда держала камни в руках.
Я рассказала о голубом свечении и о желании камней выпустить силу. И неожиданно вспомнила вчерашний сон, о чём тоже поведала Алексу.
– Возможно, так тебя зовёт тотем, – задумчиво произнёс он. – Я никогда не слышал о подобном, но сила, которую ты оставила в междумирье, слишком велика. Думаю, что стихии хотят вернуться в наш мир и зовут тебя.
– И что мне делать?
– Не знаю, – ответил Алекс. – Для начала вернуться в дом и лечь спать, а потом мы что-нибудь придумаем.
Остаток ночи прошёл спокойно. Алекс уехал, как только я проснулась.
Наверное, всю ночь караулил начинающего лунатика. Я ещё немного повалялась в кровати. Встала и посмотрела в зеркало. За что он меня любит, не понимаю. На голове распотрошённый стог рыжего сена, под глазами фиолетовые тени, чересчур подчёркивавшие бледность кожи и несуразные веснушки на носу и щеках.
Даже не пытаясь расчесать волосы, я собрала их в пучок и пошла завтракать. Потом прибралась в доме. Так и не решила, что с ним делать: продавать рука не поднималась, а постоянно ездить сюда и поддерживать порядок, не было ни времени, ни сил.
К обеду уехала в Питер. По дороге позвонила Ирме и напросилась в гости. После суда мы редко виделись: её дом и телефон прослушивали и просматривали, так что поговорить по душам не удавалось.
Я чувствовала себя виноватой перед наставницей, но сегодня мы должны поговорить. Алекс просил никому не рассказывать ни о нас, ни о силе стихий, оставленной в междумирье, но Ирма мне как мать, или даже ближе. Если не с ней, то с кем ещё поделиться?! Я больше не могла держать все секреты внутри – так и до психушки недалеко.
Ирма встретила меня, как обычно, дружелюбно-настороженно. Мы сидели на кухне за чаем. Я коротко рассказала о вчерашнем путешествии. Нику упоминать не стала.
– Как съездила в деревню? – спросила Ирма. Значит, не забыла о сорока днях.
– Нормально. – Я отвернулась, чтобы не заплакать.
– По-моему, в доме слишком душно, – как бы невзначай сказала она. – Давай прогуляемся.
Я кивнула. Мы пошли в парк. Когда дом остался далеко позади, Ирма села на ближайшую скамейку.
– Здесь нас точно не услышат, – она криво улыбнулась. – Теперь выкладывай. Чувствую, что ты давно хотела поговорить.
Меня не пришлось просить дважды. Слова полились бурным речным потоком. Так Ирма узнала всё с момента побега.
– Да уж, – протянула наставница. – Сказать, что у меня нет слов, – это ничего не сказать. Я, конечно, понимала, что на суде ты выдала далеко не всю правду. Но чтобы оставить силу в междумирье и тайком встречаться с Алексом!.. На такое моя фантазия точно не способна. Ты хоть понимаешь, что ваши головы и так подставлены под гильотину?! Одно неверное движение – и полетят с плеч.
– Знаю, – я скрестила руки на груди и отвернулась. Рассчитывала на поддержку и понимание, а выслушиваю очередное нравоучение. – Не хуже твоего.
– Прости! – Ирма положила руку на моё плечо. – Не хотела тебя обидеть. Дай мне немного времени, чтобы переварить новости.
Несколько минут мы сидели молча. Наставница сдалась первой.
– Что ты собираешься делать?
– Ничего, – честно призналась я. – Оставлю всё, как есть. Со временем история забудется, и мы все сможем стать немного свободнее…
– Не уверена, что ты сможешь ждать так долго. – Ирма покачала головой. – Если Алекс прав, стихии будут звать тебя всё сильнее.
– И что ты предлагаешь? – спросила я.
– Возможно, стоит прийти к Валентину и поговорить начистоту? – наставница смотрела сквозь меня. – Он умеет признавать поражение и считаться с мнением одарённых силой.
– И ты думаешь, он не захочет воспользоваться силой в своих интересах? – сильно сомневаюсь.
– Конечно, захочет. Ещё как захочет. Но если ты намекнёшь, что не дилетант и пользоваться силой умеешь, – Ирма прищурилась, – думаю, он побоится диктовать свои условия.
– Мною уже так часто манипулировали. – Я вздохнула. – Не хочется снова оказываться на крючке. Валентин наверняка сможет найти способ заставить меня делать то, что ему нужно. Угрожать Алексу, например, – содрогнулась от одной мысли об этом.
– За стража не переживай. – Наставница махнула рукой. – Он сможет за себя постоять. Алекс много знает. Если Валентин подберётся к нему слишком близко, наружу выльется столько грязи… – Она покачала головой. – Это никому не нужно.
Мы вернулись к наставнице, допили давно остывший чай, и я поехала домой. Не могу сказать, что после нашего разговора гора свалилась с плеч, но появился хоть какой-то вариант действий. Я, конечно, к предложенному Ирмой сценарию не была готова, но решила оставить его на крайний случай.