Под Бардейовом проживает Х, искатель духов из Шотландии. В Восточной Европе он живет уже давно. Здесь для него должен был находиться настоящий конец света. Похоже, именно потому он сюда и перебрался. Сразу же после падения железного занавеса он выехал в Румынию, чтобы разыскивать духи вампиров и вообще внечувственного мира. Конкретно же – в Трансильванию. А куда же еще.
Западная поп-культура XIX столетия именно в Трансильвании поместила свои рассказы о вампирах, чертях, стригах[112] и упырях не только лишь потому, что это конец света, ведь если бы это был обычный себе такой конец света, то действие подобных баек могло бы происходить на Камчатке, на острове Пасхи, на Аляске или Огненной Земле. Здесь был специфический конец света, конец собственного, европейского света. Конкретно же: немецкого, потому что, как кажется, немецкость для Запада была последней более-менее надежной европейскостью на востоке. Славянскость, вроде как, тоже была европейской, но в ментальности европейского полуострова отразилась относительно слабо. Можно сказать, самой славянскости не было бы достаточно, чтобы сделать из Европы нечто отличное от Азии. Но немецкость была старой Европой, стыкающейся с Римом, творящая – или совместно творящая – цивилизационный центр. И даже если с перспективы Франции, Голландии или Великобритании немецкость частенько бывала восточным варварством, гуннскостью, а нацизм с перспективы Западной Европы является, как и всякий тоталитаризм, одним из видов восточной неумеренности – Германия, тем не менее, это однозначно Европа. Немецкость с перспективы Запада – это последняя однозначная европейскость.
Так что Трансильвания одновременно была и немецкой, и восточной. Восточной: то есть венгерской, румынской, славянской – один черт! Но в то же самое время и немецкой, то есть, для Запада какой-то своей. А выдуманные истории, выдуманные или нет, должны быть несколько свойскими, чтобы их хорошенько прочитать, пережить и понять. Их действие не может быть посажено в полной экзотике, потому что будут чужими. Почему европейские вампиры, монстры и упыри проживали в Трансильвании, а не – скажем – в глубине Польши, в России или Болгарии.
Так было когда-то, поскольку теперь уже живут. Хостел из слэшера Элая Рота[113] располагается здесь. Алвания, деревушка из фильма ужасов The Shrine существует где-то в самой средине Польши, но та Польша не имеет ничего общего с какой-либо реальной Польшей. Это, скорее, Трансильвания. То самое место, где польские селяне одеваются и ведут себя точно так же, как американские селяне. Это экзотика, поселенная в привычности, чтобы ее можно было легче почувствовать, чтобы можно было сочувствовать героям и отождествлять себя с ними – а человек Запада отождествляет восточных европейцев в их вечно залатанных свитерах, вечно на фоне раздолбанных жилых домов, иллюстрирующих новости в категории military conflict in Eastern Europe (военный конфликт в Восточной Европе – англ.). Ведь это же не "мы", это – "они".
То есть, Польша из The Shrine – это самое обычное в свете место из фильма ужасов, но место американское. Такое, которое уже устроило себе местечко в западном "театре воображения", чтобы не нужно было создавать ничего нового, чтобы все было под рукой. "Польша", равно как и "Трансильвания" – это далекая страна на самом краю света, где черте го знает что может случиться с "мы", но вот отсталые польские женщины в The Shrine ходят дома в чепцах типа "Новая Англия XIX века", а у польских мужчин прически под американских рэднэков (redneck – деревенщина, амер. сленг), и ездят они на разбитых машинах между домами, ничем не отличающимися от таких же в сельской Оклахомщине или Ютахщине, вот только еще более запущенными, в конце концов, come on, Восточная Европа – это вам Восточная Европа).
Так что я представлял себе, как в начале девяностых годов Х ходит по этой вот Трансильвании, которая не имеет ничего общего с воображенной им Трансильванией. Эта Траснсильвания совершенно не походила на Трансильванию; эта Трансильвания выглядела похожей на Швентокжиские Горы или на Краковско-Ченстоховскую Юру. Не замки над пропастями, а зеленые холмы. И наш несчастный Х ходит по этим холмам, по раскисшим дорогам, по расхреняченным пост-саксонским деревням, по крошащимся пост-венгерским и пост-германским местечкам, ходит он в длинном черном плаще и с прической под гота из Бристоля. Я представлял себе, как он торчит на забытых всеми трансильванскими дьяволами автобусных остановках в чистом поле, которые в Румынии называют хальт'ами, как он торчит там вместе с усталыми людьми в серых свитерах, тяжелых пальто и паршивых сапогах, которые глядят на него как на чучело – а он удивляется. Что это, что там ни говори, не только все другое, что это вообще мир иной; а потом, к примеру, шагает по грязной, без клочка асфальта дороге с такой себе, скажем, Валхид, бывший Вальдхюттен, или же в Бертан, как шастает по старым кладбищам между валящимися домами, а за ним следят румынские и цыганские дети, которые, перепуганные, разбегаются по домам и со слезами в голосе докладывают, что дух пришел.
113
"Хостел" — американский садистский хоррор-триллер 2005 года режиссёра Элая Рота. Премьера фильма состоялась 17 сентября 2005 года.