- Все равно глупо – пробормотал я, - лезть в авантюру без юридического договора.
И облака опять до миллиона не досчитал.
Я разглядывал звездное небо сквозь двадцатиметровый иллюминатор кают-компании. Комета выглядела так себе, да и размеры не очень большие. Если бы наш пугливый приятель перебрался на противоположную сторону планеты и вкопался в грунт метров на тридцать – ничего с ним не случилось. Вылез бы лет через двадцать после оседания пепла и жил себе дальше. И было из-за чего шум поднимать.
Я почувствовал дрожь звездолета, когда подскочил уровень мощности реактора. Генераторы материи выпустили невесомую пыльцу антивещества и она радостно заклубилась в пронизанной полями пустоте, словно белоснежный пар под солнечными лучами морозного утра. Магнитные ловушки глубоким вдохом втянули ее в пусковой канал.
- Скорость пуска две тысячи, – лениво сообщил брат. - Время контакта с целью двенадцать. Волна жесткого излучения дойдет через один и две единицы.
Обожаю нежиться под радиационным душем, чувствуешь себя необычайно бодрым и посвежевшим. Тонизирующий массаж пронизывает мантилью приятными покалываниями, рождает ощущение легкости и яркости восприятия. Единственное, не стоит зевать, у биологического тела иной раз могут выпасть волосы и зубы.
Брат прицелился в небесную странницу.
- И вот торпеда ушла в цель, - с выражением процитировал он. – Чуть видимый белесый хвост отработанного горючего стлался за ее кормой, будто призрачный обвиняющий перст, указующий на вражеский фрегат. Капитан чужеземного судна заметил опасность и неповоротливая туша корабля выбросила синие щупальца пламени, уходя из-под атаки. Вороненый панцирь межзвездного левиафана окутался багровыми залпами зениток, иглами стартующих ракет.
Брат обожает древние баталии и зачитывает книги о них до состояния молекулярного распада. Для него нет большего счастья, нежели разрыть старый астероид в поисках пиратского клада. Волосы встанут дыбом, если узнать, на какие преступления мы шли иной раз, чтобы достать очередную, испещренную каракулями, карту. Неровные линии, начертанные кровью, повествуют о таинственных сокровищах, спрятанных среди звезд; подобными "раритетами" эпохи Рождения Экспансии завалены практически все провинциальные музеи Периферии и сколько из них мы обчистили, наверное, не знает и сам брат. Я слышал, что после того, как во время налета на краеведческий музей мы сровняли с землей весь город – тоже мне, столица, пять тысяч жителей, - в некоторых мирах запретили хранить звездные карты в населенных пунктах. Нападения приписывали потомкам неведомых пиратских планет, разыскивавших свои когда-то утерянные культурные достояния. Ползли слухи, одни чудовищнее других, но все утихло само собой, когда брат увлекся энтомологией. Тоже, скажу, не сахар. Чучело крылатого таракана из Страны Скелетов до сих пор висит под потолком веранды; мы используем его в качестве вешалки, цепляя одежду на крючковатые ядовитые шипы.
- Слишком поздно, - с чувством произнес брат. - Через мгновение рукотворная комета, увенчанная голубыми лепестками пламени, ударила в подбрюшину космического монстра. - Он медленно снял ладони с пусковых рукоятей. - И свирепый огненный гейзер выбросил из его железного чрева горелую вату матрацев экипажа… Знаешь, что я думаю?
- Что?
- Все-таки надо узнать, что за планету мы спасать собрались. Если судить о ней по нашему гостю, апокалипсис отнюдь не помешает. Время у нас с тобой есть, так что...
- Что? – Эхом повторил я.
Брат небрежно показал через плечо.
- Курс на Куакию.
Я скорбно вздохнул и отвернулся от иллюминатора. Планета как планета, таких в базарный день на грош пучок. Определенно, нам сегодня не везет.
Звездолет втянул орудия и рассыпался водопадом света. Планетарный бомбардировщик поплыл модификационными волнами и принял безобидную форму старого обшарпанного сухогруза. Наша излюбленная маскировка; подобных рабочих лошадок полным-полно во всех орбитальных портах.