Прохожие останавливались и широко открывали рты. Выглядело странно до абсурда, что пара маленьких безобидных мальчиков гонится за двумя большими и страшными дядьками. Зато насколько необычно будет, когда мы их догоним. Я облизнулся в предвкушении. Вы не представляете, как забавно хрустят их конечности. Именно поэтому мы предпочитаем есть Гарсиан сырыми.
Обед впрыгнул в машину, и та с визгом покрышек рванула прочь.
- Стойте, кому говорят! – Пронзительно завопил брат.
В унисон крику из распахнутой дверцы вывалился чемодан. Следом едва не выпал пытающийся его подхватить Гарсианин, но я же говорил, что нам сегодня определенно не везет.
Мы остановились возле темно-коричневой находки, остро пахнущей натуральной кожей. Полированные бронзовые углы, всевозможные накладки и выдавленные логотипы указывали на ее немалую цену. Что ж, Гарсиане в своем духе - дорого и сердито. А нам достойный сувенир с погибшей планеты.
- Уехали, - разочарованно произнес брат.
- Поймаем. – Я легонько пнул брошенную вещь, сиротливо распластавшуюся на мокрой мостовой. – От нас не уйдут.
- А ну отойдите от моего чемодана! – Заверещали сзади.
Я вздрогнул. Неужто Гарсианин решил вернуться за потерей?
Подбежал туземец, заросший грязью настолько, словно его выкинули на помойку, уже не надеясь отстирать, и оставшееся время он провел в мусорном баке, стесняясь вылезти. Ручки и ножки аборигена тряслись от вида чуда на блестящей дороге. Он растолкал нас локтями и лег животом на чемодан.
- Это мое! - Визгливо закричало дитя помоек. – Я его здесь забыл! Куда катится наша страна, если нельзя ничего на улице оставить! Ворюги!
- Это твой чемодан только что пытался свиснуть Гарсианин? – На всякий случай уточнил брат.
- Это мой чемодан! – Еще громче завопил туземец и задвигался, стараясь полностью поглотить его телом. Его манеры напоминали странных полумифических существ Июдий, миллионы лет назад обитавших в океанах планетарного кольца Ордейна. Говорили, будто они наползали на жертву, сжимали в объятия и в них переваривали. По галактике даже ходит поговорка: "объятия Июды".
- И что в нем? – Поинтересовался я. Мне было известно о содержимом. Абориген заорал сильнее.
Коротко взвыло. К нашей живописной группе подъехала полицейская машина. Прожектор высветил растекшееся по крышке чемодана дитя отходов и меня с братом, напоминающих малолетних грабителей, только что тюкнувших очередную жертву кирпичом по голове.
Стражи порядка вышли, встали рядом и быстро переглянулись. Мне не очень понравился взгляд, который за мгновение до этого скользнул по нам с братом.
- Что здесь происходит? - Кулаки одного полицейского стискивали дубинку, второй положил ладонь на кобуру. Я с интересом наклонил голову набок. Любопытно все-таки, какие именно мелочи мы упускаем в этот раз? Рога убрали, уши нормальные. Может, одежда?
Туземец медленно пополз с чемодана. Кряхтя, встал и радостно зачастил, держась за поясницу, причем ликующий голос поразительно дисгармонировал с выражением паники, застывшим на лице. - О, господин офицер, все хорошо, все просто прекрасно, все так великолепно, сэр! Я нес свой чемодан, наследство любимой бабушки, и споткнулся, да, а эти два чудесных молодых человека помогли старому, больному, пожилому инвалиду войны подняться на ноги, именно так все и было, сэр! Помереть мне на этом самом месте, если я вру, сэр! Разбей меня паралич, пусть переедет меня асфальтоукладочный каток, как хромого Била Роджерса, да, если я прибавил хоть слово, хоть букву, да, сэр!
Мы с братом переглянулись. Он тоже знал, что было в чемодане. Я сделал шаг вперед и заговорил: - Мы проходили мимо, когда из проезжавшей машины выпал данный чемодан. Этот человек увидел его одновременно с нами и попытался присвоить. Именно так все и было.
Абориген разразился серией колоритной брани. Брат молчал, размышляя.
- Вы знаете, что в чемодане? – Задал полицейский давно ожидаемый вопрос. Обращался он к дитю помоек. Тот закричал о радикулите, астме, одышке, инфаркте, инсульте, амнезии, катаракте и потере памяти в результате пяти войн и двадцати пяти ранений. Посему отвечать на столь бестактный вопрос он не желает, но, тем не менее… - Рубашка там моя! – В праведном негодовании вопил туземец и рвал на груди лохмотья и волосы. - Штаны!