***
- Как ты себя чувствуешь? – нарочно небрежно спросил Германн, когда на следующее утро застал Ньютона за настройками нейромоста.
- Охрененно! – бодро отозвался биолог и самодовольно улыбнулся, отрываясь от клавиатуры и поворачиваясь к своему другу. – Медики меня осмотрели, прописали какие-то таблетки и рекомендовали не напрягаться, но черт с ними, я не в состоянии просто валяться без дела. Вот, смотри, - Ньютон с энтузиазмом подошел к широкому столу, над которым горела часть только начатой голографической модели родной планеты кайдзю.
- Я с моделями мало работал прежде, так что в основном веду записи, - биолог махнул на свой стол, придвинутый ближе к нейромосту. И рабочее место Ньютона теперь было завалено записями и раскрытыми журналами, в которых Гейзлер вел записи. От внимания Германна не укрылись и три одноразовых стаканчика из-под кофе в корзине для бумаг, и пустая смятая банка энергетика, заваленная скомканными листами из журналов.
- Ты не спал. И решил загубить себе сердце. Смерть от инфаркта тебе кажется более приятной, чем от перегрузки мозга? – ворчливо заметил Готтлиб, пытаясь скрыть свое беспокойство.
- А-а, это, да нет, что ты, - отмахнулся Ньютон. – Я все настроил и за ночь уже раз пять дрифтовал, это не опасно. Ну, как, стоит для разгрузки делать перерыв каждый час, так что я установил автоматический таймер отключения, ну, ты же знаешь, когда чем-то увлечен времени не замечаешь, - пояснил Гейзлер и радостно улыбнулся, развел руками.
- Знаю, - чтобы не молчать кивнул математик, удивляясь поведению Ньютона. Хотя, он не знал, что ждать от друга после… Может он и не отдавал себе отчета. Но в это Германн слабо верил.
- Слышал, у тебя конференция с большими боссами сегодня, - сменил тему Ньютон и взял со стола чашку с изображением кайдзю, отпил немного кофе.
- Да. Нужно будет подтвердить отчет, - кивнул Готтлиб, сжимая вспотевшей ладонью рукоять трости.
- Отлично, значит, отчитываться вместе будем, - довольно кивнул биолог и пояснил в ответ на вопросительный взгляд своего друга. – Я вчера поймал Хэнсена и рассказал ему о прорыве в дрифте. Всю ночь ему объяснял, как нейромост работает с кайдзю, и, в итоге, он заинтересовался. Это проблема, правда, чертовых военных не интересует ничего кроме оружия против кайдзю. Но жизнь налаживается, - подвел итог Ньютон. Вот только отчего-то Германна сейчас это не очень волновало, и он продолжал ждать, что Гейзлер сейчас сорвется, обронит какую-то странную фразу или сделает что-то необычное для их привычного общения. Но вместо этого он рассуждал о работе, словно все как всегда.
- Рад слышать, - все же хмуро произнес Германн, обеспокоенно глядя на своего чрезмерно бодрого под воздействием кофеина друга.
«Да что я-то переживаю? Если даже он делает вид, что ничего не произошло, то лучше просто согласиться…» - попытался успокоить себя Германн, чтобы самому не начинать разговор, которого он столько времени старался избежать. Но по-прежнему стоял в просторном, захламленном биообразцами кабинете Ньютона.
- Спасибо, чувак, - улыбнулся Ньютон и покосился на нейромост, словно хотел вернуться к работе, но заставил себя остаться на месте. – Знаешь, - прикусив губу, проговорил Гейзлер, и Германн взволнованно замер, не сводя с друга взгляда. – Если бы у меня был живой кайдзю, ручаюсь, я бы его обкатал. Точно смог бы взять его под контроль…
- Ох, да хватит уже про твоих монстров! – не выдержал Готтлиб и раздраженно поджал губы, почти сам удивился своей несдержанности, а Ньютон так вовсе пораженно распахнул свои зеленые с алыми прожилками глаза, обеспокоенно глядя на друга.
- Но, это, типа, работа у меня такая… - неловко и примирительно произнес биолог, и не глядя, указал на аквариум с мозгом.
- Я знаю, - выдохнул Германн, - прости, - добавил он почти на автомате просто, чтобы как-то сгладить свое напряжение и потер переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Все же Германн не мог оставить ситуацию неразрешенной, от одной мысли об этом под ребрами противно ныло чувство незавершенности и давило на сознание. Словно нерешенная формула, к которой Германн прекрасно знает подход.
- Что-то не так? – беззаботно спросил биолог и подошел к своему столу, взял еще одну чашку кофе, которую Германн даже не заметил из-за стопок документов.
- Ты еще спрашиваешь? – с нажимом спросил Готтлиб и обеими руками оперся о свою трость, нетерпеливо посмотрел на друга, желая поскорее разрешить сложившеюся ситуацию. – После вчерашнего дрифта, Ньютон. Не строй из себя идиота, я в это все равно не поверю.
- Оу, как мило, ты только что назвал меня умным? – обрадовался Гейзлер, и его глаза радостно блеснули.
- Ньютон, - с нажимом произнес математик, начиная раздражаться от беспечного тона коллеги. – То, что было, не стоит воспринимать …
- Черт, так и знал, что ты мне лекции начнешь читать, - простонал Ньютон и залпом выпил остывший кофе. Поставил чашку на место. – Давай без этого, ок? Мы друг друга целую вечность знаем, дрифтовали столько раз, и ты все еще хочешь все усложнять?
- Но это ты все усложняешь, - не согласился Германн, сильнее сжимая трость и стараясь не смотреть Ньютону в глаза.
- Я же не предложение тебе сделал, просто… Чувак, хуже не будет. Сам подумай, - биолог говорил легко и небрежно, словно продолжал рассуждать о своей работе, но Германн видел, что он напряжен.
Хуже? Лично Германн видел множество вариантов развития событий, которые подходили именно под определение «хуже». Этот момент, проклятое ощущение перед решением, которое все может изменить. Германн ненавидел его в своей жизни. Ведь все так стабильно, все приемлемо и комфортно, насколько это возможно. А если он сейчас согласится…
Память, словно издеваясь над измученным сознанием, слишком ярко оживила вчерашний вечер. До мельчайших деталей от легкого дыхания, до нежности чужих губ. Приятная тяжесть чужого тела, которая давит на его ноги и торопливая речь Ньютона, который то и дело взмахивал руками не в силах сдержать эмоций. Так это будет? Вполне… приемлемо?
- О-о-х, забей, ты невыносим, - простонал Ньютон и махнул рукой на Германна, просто не выдержав его затянувшегося молчания.
- Не рассчитывай на многое и не отвлекай меня от работы, - как можно спокойнее проговорил Готтлиб, сам не веря, что только что фактически сдался, уступая Ньютону. Ведь легче говорить себе, что это нужно лишь Гейзлеру. Намного легче, чем признаться самому в том, что невозможно принять.
- И когда это я тебя отвлекал? – с наигранным удивлением спросил Ньютон, раскинув руки, и такой счастливой улыбки Германн не видел с тех пор, как Гейзлер получил первые целые неповрежденные органы кайдзю. Но математик надеялся, что Ньютон ценит его больше внутренностей своих обожаемых монстров.
- Ты только этим и занимаешься! Вечно говоришь под руку, отвлекаешь своей болтовней. А твои теории?! – внезапно легко начал спор Германн. Так просто, как раньше, чувствуя невероятную свободу, словно его легкие перестали стягивать тяжелые металлические тиски, и все тело стало легче и живее.
- О, да, мои теории ни в какое сравнение не идут с твоими революционными исследованиями, - беззлобно, но с явным запалом подхватил Ньютон, но его улыбка все еще молодила его усталое лицо. – Помяни мое слово, когда через твой проход пройдет первый кайдзю, я буду знать, как его усмирить.
- А это было бы практически полезно, - задумчиво согласился Готтлиб, и Ньютон так и замер, не произнеся готовой фразы, пораженно глядя на друга.
- Реально? – чуть сконфуженно спросил Гейзлер, непривыкший, что с ним соглашаются.
- Еще бы, если бы можно было держать кайдзю под контролем, то Егерям бы было куда проще работать.
- Смотри шире! Если я смогу это сделать, то у меня будет живой образец!
- И тогда ты вообще разучишься говорить на другие темы, кроме твоих кайдзю, - язвительно произнес Германн, и, к его удивлению, Ньютон только пожал плечами и слегка наморщился, признавая этот факт.
- Да ладно, с тобой я всегда найду, о чем поспорить, - подмигнул биолог своему новоявленному любовнику.