- Значит, у нас будут разные кабинеты? – уточнил Германн, но Ньютон уже заткнул уши и покачивал ногой в такт музыке. Готтлиб недовольно поджал губы и толкнул Гейзлера в мягкий бок. Биолог тут же встрепенулся и выдернул один наушник.
- Да? – бодро спросил он.
- Кабинеты, - повторил Германн, - у нас будут разные кабинеты в Токио?
- Не знаю. Но, думаю что да, – пожал плечами биолог, - ты же будешь разлом изучать, а мне нужно воспроизвести поврежденные ткани Канамори, постараюсь восстановить мозг достаточно для проведения нового дрифта. Да и есть у меня задумки по изучению их телепатической связи, - Германн видел, как загораются зеленые глаза Ньютона, как их медленно и ясно озаряет научный азарт, который он прекрасно понимал и не раз испытывал сам во время работы. Чувство, которое тянет исследовать и не отпускает, пока не увидишь истину, пока не поймешь, не разложишь все по полочкам, пока все не сложится в идеально правильную картину. Это чувство было сильнее всех остальных, перекрывало все потребности организма, блокировало ощущение и вело за идеей. О, сколько раз в безумной пляске цифр и формул он видел этот путь, который вел его за собой, заставляя сердце биться быстрее в предвкушении скорой разгадки! Болезненная одержимость этим чувством была ему знакома и приносила проблемы, непонимание и отстранение окружающих, которые не видели этой линии, а смотрели лишь на обезумевшего ученого, разговаривающего с доской и испытывающего к цифрам больше тепла и понимания, чем к живым людям. Германн несколько раз моргнул и сглотнул, прогоняя подступающие к сознанию воспоминания, но, к своему удивлению, вместо неприятных картин своего детства, он вспомнил Ньютона. В воспоминаниях из дрифта он видел его совсем ребенком. Все таким же низкорослым и нескладным, в огромных смешных очках и книгой по биологии для старших классов, которую Ньютон стащил из библиотеки. Германн видел одноклассников Гейзлера, и мог слышать их самодовольные насмешливые голоса.
- Очкарик, это че у тебя? Ты что за бред читаешь? - с глупым смешком просил крупный парень с лицом, покрытым россыпью веснушек.
- Ха, смотрите, у этой тупой рыбы есть лицо! Прикольные картинки, - парень пониже выхватил книгу у Ньютона и поднял ее над головой, отошел подальше и пролистал ее. «Библиотечная? Гейзлер, ты что это, книги воруешь?
- А ну верните, сейчас же! - на удивление в голосе маленького Ньютона не было страха, хоть Германн теперь уже точно помнил, как липкое чувство холодило сердце будущего биолога. Так же, как помнил его упорство, которое заставляло Ньютона храбриться. Он помнил, как парни еще какое-то время дразнили Ньютона, и невольно понимал, как эта ситуация похожа и на его, Германна, детство. Вот только он не мог дать отпор, не больше, чем позвать учителя, а сам немел и начинал заикаться, а потом подолгу сидел в своей комнате и не знал, что делать, пытаясь отстраниться от давящего болезненного чувства в груди. А Ньютон… Откуда он взял в себе храбрость полезть в драку, даже зная, что проиграет, что у него нет и шанса? Даже сейчас Готтлиб не знал ответа. Кроме как… Это же Гейзлер, никакая логика не может его понять.
- … Герм! – Ньютон толкнул математика в бок, и Готтлиб сфокусировал взгляд на своем коллеге.
- Да?
- Ты меня совсем не слушал? – разочарованно спросил Гейзлер и откинулся на кресло.
- Нет, почему же? – возмутился Германн, пытаясь припомнить, о чем с таким жаром только что говорил Ньютон, - этот твой мозг. Ты же знаешь, я не силен в биологии.
- Да, но мне может понадобиться твоя помощь, когда дело дойдет до дрифта. Я думал об этом и, знаешь, технология хоть и отличная, но она же предназначена не для чтения мыслей, а для синхронизации тела с Егерем. Из-за этого, когда мы пробовали ее на кайдзю, дрифт вышел поверхностным, и соединение сбилось, как только к нашим сознаниям подсоединились не Егеря, для которых и предназначен нейромост, а инопланетный монстр.
- Если нужно будет помочь с программой для нейромоста, я помогу, - согласился Германн и с удивлением отметил, что он правда рад хотя бы теоретической возможности поработать с Ньютоном. Не просто в одном кабинете, но над одним общим делом. Хоть Готтлиб и не был уверен, что после суток такой совместной работы, он не захочет повеситься на кишечнике кайдзю.
- Правда? – почти удивился Ньютон и тепло улыбнулся, - отлично. Как дойдет до практики, я сразу к тебе, - с какими-то особенными нотками в голосе сказал биолог.
- Конечно, - уверенно произнес Германн, - если твоя теория верна, то нужно будет пересмотреть основу кода и установить специальные предохранители. Можно попробовать. Подобные программные блоки рассматривались, как вариант регулирования нагрузки еще при однопилотной системе…
И Германн тоже мог увлекаться, так же как и Ньютон, слишком погружаясь в свои рассуждения, не замечая ничего вокруг, но Гейзлер слушал его, хоть и не понимал половины слов своего коллеги. Ему просто было приятно посмотреть на такую странную версию самого себя со стороны.
Готтлиб осознал, что слишком подробно стал расписывать особенности первых программных кодов Егеря, только когда Ньютон с тихим сопением уронил голову ему на плечо.
- Мог бы прерывать меня не столь бесцеремонно, а просто сказать, что тебе неинтересно, - проворчал Германн, чувствуя теплое дыхание Гейзлера даже через ткань одежды, но не стал его будить. Тем более, темные тени под глазами биолога, были лишним доказательством того, что сон ему был необходим.
Германн повернулся к окну и уставился на мелькающие облака, в пробелах которых можно было различить спокойную водную гладь Тихого Океана. Если Гейзлер прав, как долго все будет так безмятежно спокойно? И снова ли монстры будут выходить из океанских глубин?
Рука Ньютона соскользнула с его колена и ударилась о ногу Германна. Математик на мгновение напрягся и покосился на спящего на его плече спокойного и безмятежного Гейзлера. С тихим вздохом снова перевел взгляд на облака за окном и накрыл ладонью руку Ньютона, надеясь, что биолога хотя бы сейчас не будут мучить кошмары о его обожаемых кайдзю.
========== Глава 2 Приоритетная задача ==========
Все военные базы были похожи друг на друга и в тоже время сильно отличались. Германн повидал их достаточно во время работы над программой Егерь, и еще до того, как их вертолет опустился на площадку, он мог сказать, что Токийская база невероятно маленькая. На такой могло поместиться от силы четыре или пять полностью боеспособных Егерей, да и то, по состоянию Токийского Шаттердома было понятно, что все техотделения давно заброшены и закрыты. Свет работал только в незначительной части базы, у посадочной полосы, причала, и в жилых корпусах. Солнце медленно клонилось к закату, и его последние теплые лучи лимонным блеском сверкали на гладкой поверхности водной глади, освещали сушу, до которой было рукой подать. Но это определенно был не тот вид, который бы хотелось видеть из окна спальни или рабочего кабинета. После вторжения Кайдзю все прибрежные города серьезно пострадали, многие из них начинали восстанавливать, и туда возвращалась жизнь. Но здесь по одной прибрежной полосе можно было сказать, что стоит сойти на сушу, и наткнешься лишь на бесконечные мертвые руины. Но Германн и знал, что дальше от океана еще сохранились жилые зоны.
- Вставайте, доктор Гейзлер, прилетели, - негромко сказал Германн и толкнул Ньютона в бок. Биолог вздрогнул и сонно вздохнул, чуть мутным ото сна взглядом уставился сначала на Германна, а затем в окно.
- О-о-о, а вон и Токио, - вяло улыбнулся Гейзлер и сел ровнее, попытался потянуться, но ремни безопасности мешали, противно давя на грудь и живот.
- Да не ерзай ты, - проворчал Германн, когда Ньютон задел его рукой в процессе своей «гимнастики».
- Прости, - пробормотал Ньютон и внимательнее посмотрел на посадочную полосу, - Оу, нас уже ждут, - улыбнулся он и слегка поерзал на месте, окончательно проснувшись.