В тот же день мы с отцом рыбачили много часов напролет, и денег от продажи рыбы хватило не только на еду, но и на маленький подарок для Эмили.
Уже засыпая, я понял, что смогу сделать все возможное для того, чтобы в моем доме каждый день была свежая еда, а сестренка почаще улыбалась и радовала меня с отцом. В тот вечер я снова захотел жить.
Глава 2. Мачта
Уже третий день штормит.
И хоть на берегу сейчас холодно и ветрено, это единственное место, где я чувствую себя в безопасности. В относительной безопасности. Ведь как только я закрываю глаза, мне во всех красках представляются картины арены, убийств, невинных жертв, крови на моих руках. Не моей крови… Тысячи лиц, которые рады, что я смог убить этих бедных детей. Они ревут, бросают мне цветы. Президент надевает мне на голову корону. Цезарь Фликерман пожимает мою руку, поздравляет, восхищается.
Меня тошнит. Выворачивает наружу от этой мерзости. От этой несправедливости. Мне хочется поднять восстание, рассказать каждому всю правду о Капитолии, но исход мне известен… Я закончу, как мама. От этого тошнит еще сильнее.
Трясу головой, в надежде выкинуть Игры из мыслей, но на смену им приходят еще более страшные эпизоды. Отец плачет. Он рад, что я вернулся, но от этой радости ничего не остается, стоит ему только лишь опять подумать о малышке…
«Эмили! — он рвет волосы на голове. — Моя бедная девочка!»
По спине бегут мурашки, и в горле образуется тугой комок, к которому я уже привык.
— Эмили, — шепчу я. — Прости меня…
Но становится только тяжелее. Этот маленький ангел, который не хотел никому причинять вреда, эта куколка с невероятно красивым личиком, которая в темные времена одной улыбкой могла осветить весь дом… Как могло случиться так, что ее больше нет?
Вспоминаю ее волосы — золотые кудри, не иначе. Она часами могла сидеть возле зеркала и расчесывать их. Маленькие пальчики, будто бы игрушечные, могли сплести самую крепкую сеть. Глазки — такие игривые, как у котенка, они сразу выдавали все ее чувства. Чуть что, сразу блестят от слезок. Хочется улыбнуться, но чувство вины, беспомощности, досады слишком сильно гложет.
— Несчастный случай на тренировке, — объяснил мне тогда отец, но в глазах у него читалось совсем другое. Я сразу же понял, о чем он думает, потому что сам подумал о том же.
Если бы я умер на арене, малышка бы не рассталась со своей жизнью.
Я живу сейчас ценой смерти невинного ребенка… Десятка невинных детей.
Подтягиваю ноги поближе к себе и роняю на колени голову. Кажется, засыпаю.
— Ты совсем замерз, — меня будит ласковый женский голосок. — Кто же сидит на берегу в такую погоду?
Я открываю глаза и сразу понимаю, чей это голос.
— Энни…
Девушка откидывает назад свои длинные каштановые волосы, вздыхает и легонько кивает.
— Финник, если ты подхватишь простуду, я не смогу тебя вылечить. Я же не все на свете умею.
— Может быть, я не хочу, чтобы меня лечили, — почти беззвучно говорю я, но она все равно слышит. Ее глаза наполняются болью, кулачки сжимаются. — Ладно, прости. Я не хотел этого говорить, — исправляюсь я. Она кивает, но по лицу видно, что не верит.
— Я тебя везде искала. Думала, что ты не пойдешь к морю в такой шторм. Рыбы сейчас точно не наловишь.
— Я боялся, что доски для нашего корабля могут украсть, — снова вру я, но в это она верит. Ведь именно ее идея была построить небольшой кораблик для нас двоих, чтобы отвлечь меня. После этих слов она улыбается.
— Кому нужны эти доски? — она садится поближе ко мне и кладет свою голову на мое плечо.
— Ну, вдруг кто-то захочет тоже построить свой корабль? — я не сдерживаю улыбки, не в силах представить еще одного человека, который собирается сам, без особых навыков, построить хотя бы лодку.
Энни тоже улыбается и задумчиво смотрит на разбушевавшиеся волны.
— Он же поплывет? — наверное, в сотый раз спрашивает она, но в этот раз не дает мне ответить. — Просто я тут подумала… У каждого корабля есть свой флаг, а у нашего еще нет.
— У нашего корабля даже мачты нет, — бубню я, и получаю в ответ ее хмурый взгляд.
— Это дело одного дня! Если бы ты не ленился, то все шло бы куда быстрее.
— Я был занят…
— Чем же? — от возмущения ее огромные глаза становятся еще больше.
Мне нечего ответить, поэтому я перевожу стрелки:
— Ну а ты что делала? Это ведь наш общий корабль!
Энни обиженно поджимает губы и бросает мне в руки свою сумку, а сама отворачивается.