Я вздыхаю. Разве не об этом я только что говорила?
– Если вы прочтете доклад, который лежит перед вами, – продолжает Квинт, – хотя я уверен, что никто из вас, кроме мистера Чавеса, этого не сделает, то увидите, что одна из наших важных инициатив – создание Центра спасения морских животных Фортуна-Бич как приоритетного туристического направления.
Мне требуется вся сила воли, чтобы не закатить глаза. Он уже год носится с этой идеей реабилитационного центра. Но кто захочет провести отпуск, глядя на истощенных дельфинов в унылых тесных бассейнах, если можно плавать с дельфинами в настоящей бухте?
– Чтобы люди поняли, как их поведение отражается на окружающей среде, им нужно своими глазами увидеть последствия собственных действий, вот почему мы… – Он выдерживает паузу. – Вот почему я считаю, что любые планы развития экотуризма должны быть сосредоточены на образовании и волонтерстве. В докладе об этом говорится более подробно. Спасибо.
Он поворачивается ко мне. Мы обмениваемся взглядами, полными взаимного презрения.
Ну, вот и все. Наконец-то. Этот ужасный, изматывающий проект закончен.
Я свободна.
– Благодарю вас, мистер Эриксон, мисс Барнетт, – говорит мистер Чавес, листая доклад, и я не могу не задаться вопросом, включил ли в него Квинт хотя бы какие-то мои идеи. Курорт, велосипеды, пляжные вечеринки? – Полагаю, это довольно очевидно, но не могли бы вы уточнить, какой вклад каждый из вас внес в этот проект?
– Я сделала макет и презентационную доску, придумала и заказала экологически чистые товары. Добавлю, что с самого начала я была менеджером проекта в целом.
Квинт фыркает.
Мистер Чавес приподнимает бровь.
– Вы не согласны, мистер Эриксон?
– О, что вы! – Он неистово качает головой. – Она определенно руководила. Чрезвычайно активный менеджмент, нет слов.
Я напрягаюсь. На языке вертится гневная отповедь. Кто-то должен был взять это на себя! Ты же не соизволил поучаствовать и сделать хоть что-нибудь! Но, прежде чем я успеваю выпалить все это, мистер Чавес спрашивает:
– А вы написали доклад?
– Да, сэр, – отвечает Квинт. – И предоставил фотографии.
Учитель одобрительно хмыкает, словно получил важную информацию, но мои губы кривятся в усмешке. Предоставил фотографии? Простите, но даже второклассник способен вырезать фотографии из журнала National Geographic и наклеить их на картон.
– Отлично. Спасибо вам обоим.
Мы выбираем разные проходы между рядами, чтобы вернуться на свои места, но мистер Чавес останавливает меня.
– Пруденс! Давай оставим указку у доски, хорошо? Не хотелось бы, чтобы мистер Эриксон получил увечья, когда мы так близки к окончанию учебного года.
Под смех одноклассников я возвращаю указку на место, стараясь не выглядеть совсем уж побитой. Теперь, когда руки свободны, я подхватываю макет и несу его к нашему общему столу.
Подперев голову рукой и прикрывая рот ладонью, Квинт наблюдает за мной. Или за макетом. Жаль, что я не могу читать его мысли. Жаль, что не вижу в нем раскаяния за то, что он палец о палец не ударил, чтобы мне помочь. Или, по крайней мере, стыда за то, что он опоздал в самый важный день года, бросив меня на произвол судьбы.
Я бы с удовольствием увидела его смущение от осознания того, что моя часть проекта полностью затмила его вклад. Сгодилось бы даже хоть какое-то проявление признательности за то, что я весь год тянула на себе наше так называемое партнерство.
Я ставлю макет на стол и сажусь на место. Наши стулья стоят по краям стола, потому что мы оба инстинктивно стремимся держаться как можно дальше друг от друга. Вот уже несколько месяцев с моего правого бедра не сходят синяки от ударов о ножку стола.
Квинт отрывает взгляд от макета.
– Я думал, мы отказались от лодочных экскурсий на Аделай, поскольку они могут нанести вред популяции морских слонов.
Мое внимание приковано к мистеру Чавесу, который подходит к доске.
– Если хочешь, чтобы люди заботились о морских слонах, следует показать им морских слонов. Причем не тех полумертвых, которых кормят из бутылочек на операционных столах.
Он открывает рот, и я чувствую, что он готов ответить. А я готова опровергнуть любую глупость, которую он собирается произнести. Во мне снова вспыхивает ярость. Так и хочется крикнуть:
– Ты не мог бы исчезнуть? Просто. Хотя бы. Раз?