За всеми этими заботами и текущими делами июнь и июль пролетели для меня незаметно. И вдруг полыхнуло, да так, что на ближайшие полгода все прочее сразу отодвинулось на второй план: в центре всей международной жизни (и моей соответственно) оказался захват Ираком Кувейта.
Такого оборота не ожидали ни в Кувейте, ни в других арабских странах, ни в США, ни в Западной Европе, ни в Израиле, Турции или Иране. Равным образом не предполагали ничего подобного и в Москве, причем не только в МИДе, но и в других учреждениях, включая военную разведку и разведку КГБ. Все были вынуждены буквально в пожарном порядке реагировать на возникший конфликт.
Сказанное вовсе не значит, что никто не замечал происходившего обострения ирако-кувейтских отношений, не обращал внимания на антикувейтскую риторику Багдада и произведенную им переброску войск к границе с Кувейтом. Это хорошо видели, а руководители некоторых арабских стран даже выступали с посредническими услугами, чтобы снять остроту нажима Багдада на Эль-Кувейт. Но никто не мог представить, чтобы в конце XX века одно арабское государство – член ООН и Лиги арабских государств может пойти на вооруженный захват другого суверенного арабского государства, тоже являющегося членом ООН, ЛАГ и других международных организаций. Такого, казалось, и быть не могло.
Штрихи к историческому фону кризиса
Ирак в его существующих границах был скроен англичанами после Первой мировой войны из трех провинций бывшей Оттоманской империи. Он стал независимым государством в 1932 году по окончании мандата, который Англия получила на управление им от Лиги наций как бывшей вражеской территорией. Как известно, Турция воевала в Первой мировой войне на стороне Германии, за что и поплатилась, отдав победителям – Англии и Франции – большие куски своих владений. Политическая карта Ближнего и Среднего Востока и по сей день в значительной степени остается продуктом тогдашних территориальных переустройств, проделанных Лондоном и Парижем.
Кувейт обрел свободу тремя десятилетиями позже – в 1961 году, когда те же англичане были вынуждены отказаться от протектората, установленого ими над этим шейхством в 1899 году посредством секретного соглашения с его правителем. Кувейт в то время тоже относился к Оттоманской империи, но в отличие от провинций, составивших Ирак, турки его не оккупировали и практически им не управляли, что и позволяло местным властителям из династии Сабахов править этой частью Аравии в условиях относительной автономии. Находясь в большей зависимости от Англии, чем от Турции, Кувейт в Первой мировой войне оказался на стороне Антанты, это также способствовало тому, что после войны судьбы Кувейта и Ирака сложились по-разному.
Еще в 1913 году между Лондоном и Константинополем было достигнуто соглашение об особом статусе Кувейта и его границах, но из-за начавшейся мировой войны оно так и не было ратифицировано. В 1922 году англичане официально завершили территориальное размежевание между Ираком, Кувейтом и Саудовской Аравией. Для этой цели было организовано некое подобие международной конференции – я употребляю слово «подобие», так как ни одна из трех названных арабских стран еще не была самостоятельной. Так возникла существующая и по сей день нейтральная зона – область совместной юрисдикции Кувейта и Саудовской Аравии.
Будучи по образованию юристом, а не историком, географом или этнографом, не берусь судить с точки зрения этих дисциплин о достоинствах и недостатках тех разграничительных линий, которые в ноябре 1922 года начертила на карте красным карандашом рука сэра Перси Кокса – тогдашнего английского высокого комиссара в Багдаде, который и был на конференции главным действующим лицом. Замечу лишь, что о скрытых под песками нефтяных богатствах тогда не подозревали и, следовательно, о дележе природных богатств речь не шла. В правовом же плане основополагающий факт состоит в том, что именно с этими границами пришли к независимости сначала Саудовская Аравия, затем Ирак и, наконец, Кувейт. И в этих границах они были приняты в ООН, Лигу арабских государств и другие международные организации, где взяли на себя среди прочих обязательств и обязательство не использовать силу для решения спорных вопросов.