Тут вышел маршал и начал командовать:
– Поднимайте лошадь! Людей – на борт!
Тогда только и догадались шлюпку спустить. Привязали жеребёнка к лебёдке да и втащили на борт. Ну, и людей, само собой. Их было шестеро или семеро, Кот не стал считать. Люди его не интересовали. Разве что хозяин жеребёнка. Этого тоже на верёвке пришлось поднимать – совсем руки от холода окоченели. А когда вытащили его на палубу, Кот и обомлел. Человек-то оказался знакомый. То есть, знакомая. Девица Чиноза, вот кто это был! До чего же мир тесен, если подумать!
Когда увели спасённых и унесли тело Ляхоя, на палубе почти никого не осталось. Тогда-то Кот и решил, что пора спускаться. Он попытался соскользнуть вниз, но порыв ветра прижал его к перекладине. Внизу простиралась бездна. Ветер угрожающе трепал паруса, и парализующий страх охватил Кота, не давая пошевелиться.
– Спасите! – завопил Кот в ужасе. – Помогите! Снимите меня отсюда!
Его Мудрейшество ностальгирует
Мудрейший прищурился от удовольствия. Время, этот искусный ювелир, придающий изысканную огранку простым повседневным событиям, сделало его воспоминания столь ценными, что извлекать их из глубин памяти стало необычайно приятно.
– Вот и всё. Конец истории, – промурлыкал Мудрейший, досадуя, что продолжить рассказ может лишь в ущерб истине.
– Значит, Ляхой и Заноза так и не встретились? – Лаэнца взмахнула ресницами, как это умеют делать лишь хорошенькие девочки, осведомленные о своей красоте и неосознанно пользующиеся этим.
Его Мудрейшество потянулся. По ряду причин здесь, в Аштарском дворце, он чувствовал себя куда более свободно, чем в надоевшем Туфе. Он даже решил переехать, как только отойдёт от дел. Вот только дела все не желали отпускать…
– Я мог бы придумать для вас трогательный финал… Сказать, будто он умер у неё на руках, глядя мутнеющим взглядом на милое лицо… Но нет, друзья мои. Жизнь куда более прозаична! Когда Заноза ступила на борт, Ляхоя уже не было среди живых.
Щёчки Лаэнцы трогательно порозовели:
– Какая грустная история! Он хотел быть гвардейцем, но так и не стал им!
Его Мудрейшество насупился:
– Боюсь, вы невнимательно слушали, дитя моё… Ляхой стал гвардейцем.
– Только на четверть часа! – проворчал Синий Жук. – Это не считается!
Мудрейший оглядел воспитанников с напускной строгостью:
– В вашем возрасте позволительно так думать, но когда-нибудь вы поймёте главное: лучше осуществить свою мечту на четверть часа, чем вообще не осуществить! Ляхой был счастлив, пусть и недолго.
– Вы не сказали, что стало с жеребёнком… – напомнила Лаэнца. – Заноза отдала его хозяйке?
– Видите ли, – ухмыльнулся Мудрейший. – После того, как письмо, переданное ей кучером, побывало в воде, там невозможно было разобрать ни слова. Заноза так и не узнала, кому принадлежал жеребёнок. Сначала, она ждала хозяйку, но та всё не объявлялась. Пришлось оставить коника себе.
– Это был настоящий амату? – спросил Рени, знаток и ценитель породистых лошадей.
Мудрейший степенно кивнул:
– Поверьте, друзья мои, свет не видел более красивого и более норовистого коня! Заноза дала ему кличку Шторм, и тем самым предсказала его характер. Забегая вперёд, скажу, что Шторм сыграл немалую роль в том, что случилось после. Это был конь, достойный великих людей и великих мидавов!
– Я видел дедушкин памятник… – тихо сказал Золто и тут же уткнулся носом в передние лапы.
Мудрейший знал его с младенчества и сразу догадался, что таким образом скромный от природы мидав пытается скрыть смущение.
– О, да! – ответил он торжественно. – Это самый величественный монумент из всех, которые мне довелось видеть, и твой дедушка заслужил его, как никто другой! Ты прочёл надпись? Ту, что высечена на камне?
– Я не умею читать, – прошептал Золто, не поднимая глаз.
– Аграт распорядился запечатлеть там самые главные слова, услышанные им от паргалиона Зегды.
– В маленьких слабостях скрыта большая сила! – процитировал принц Рени.
Только сейчас его Мудрейшество заметил, как он изменился. Вчерашний ребёнок обещал вот-вот превратиться в юношу, такого же отважного и дерзкого, каким был его дед много лет назад.
– Не бойтесь своих слабостей, друзья мои! – назидательно изрёк Мудрейший. – Любовь, дружба, наши стремления и благородные порывы – всё это слабости, но именно они делают нас неуязвимыми! Только защищая то, что вам по-настоящему дорого, вы можете быть собой истинными. Помните об этом! Что до родительской любви, то она подобна эстафете: вы можете передать лишь то, что получили сами. В ту страшную ночь, в ночь Великой Бури, паргалион Зегда защищал не только своего родного сына. Он защищал всех, кто вышел из крепости, и потому его имя навсегда останется для нас синонимом мужества!