В течение первых трех недель июня, до германского нападения на Россию, появлялось все больше разведывательных донесений о наращивании немецких военных приготовлений. Они просачивались в прессу, которая лихорадочно печатала все новые, диаметрально расходящиеся, аналитические оценки обстановки. Они, в свою очередь, совпадали с дезинформацией, которую подсовывали советской разведке; в то же время Саймон предпринимал последнюю попытку допросить Гесса. Майский продолжал метаться между двумя крайними позициями. На основе различных высказываний Идена, с которыми он выступил в начале июня, в Кремле стали беспокоиться, что англичане могут поддаться искушению и подписать сепаратный мир, если они предположат, что Москва ведет переговоры с Германией. 5 июня на встрече с Иденом Майский в ответ на его вопрос «относительно «альянса» Германии и СССР заявил, что между нами нет переговоров ни о каких-либо новых, ни о расширении старых соглашений. Сильное впечатление и недоверие. Иден говорит, что имеет сведения, будто бы между Германией и СССР идут самые серьезные переговоры по вопросам громадного значения».
В тот самый день, когда Гесс беседовал с лордом Саймоном, Майский в коридоре парламента столкнулся с Ллойд Джорджем. Тот, казалось, находился в угнетенном состоянии в связи с ходом военный действий. «Стало быть», признался он Майскому, «надо думать о компромиссном мире. На каких условиях? Ллойд Джордж полагает, что если бы Гитлер согласился бы удовлетвориться, то есть включением в ее состав Данцига, Силезии, Австрии, Эльзас-Лотарингии плюс протекторат над некоторыми частями Европы и Польши, а также кое-какие «модификации» в Бельгии и Голландии, — то заключение мира стало бы возможным.» Предложения, представленные Гессом, были «абсолютно неприемлемы, — категорически отвечал «Старик» (т. е. Ллойд Джордж) — если Гитлер будет на них настаивать, продолжение войны неизбежно»45.
А несколькими часами позже Майский узнал от Идена в Уайтхолле, что никаких переговоров не предвидится. Иден торжественно заявил, что «Гессу придется провести в английской тюрьме некоторое время — до конца войны». И тем не менее через несколько дней Майский, к своему ужасу, вдруг узнал от Беатрисы Вебб, что вести допросы Гесса доверено лорду Саймону, этому апостолу «умиротворения»46. Анализ ситуации Майским совпадал с оценкой советской разведки. Рихард Зорге, знаменитый советский разведчик, работавший в Японии, передал сообщение, что полет Гесса был предпринят Гитлером как крайняя мера, последняя попытка провести переговоры о мире47. Находившийся в посольстве в Берлине Валентин Бережков сообщает, что как-то, придя в начале мая на Вильгельмштрассе, он с изумлением увидел, что среди литературы, разложенной в приемной министерства, появились выпускавшиеся еще до войны брошюры и журналы, прославляющие «англо-германскую дружбу»48.
«Бритиш Пресс Сервис» от 16 июня дала обзор освещения в английской прессе событий за период с 12 мая по 10 июня. В нем ясно отразилась роль полета Гесса в оказавшемся совершенно ложным, но получившем широкое распространение толковании событий. Несомненно, этот обзор должен был совпадать с тем впечатлением, которое создавалось у русских, все это время скрупулезно штудировавших английские газеты. Следует учитывать, что дезинформационные материалы, подбрасывавшиеся Кремлю, сличались с теми выводами, к которым можно было прийти на основе чтения английской прессы и различных сообщений из Лондона. Так, в обзоре «Пресс Сервис» говорится следующее:
Полет Гесса был одним из главных элементов (предполагавшегося «мирного наступления» — авт.). Мнение, что Рудольф Гесс бежал от кровавой расправы, сменилось широко распространившейся точкой зрения, что он прибыл с миссией мира. Согласно этой версии, президент (Рузвельт — авт.) отложил свою речь из-за этих мирных предложений, которые Англия отвергнет, если Соединенные Штаты вступят в войну, и примет, если Соединенные Штаты не вступят в войну. Уайнант (американский посол в Лондоне, возвращавшийся после консультаций из Вашингтона — авт.) привез первый вариант текста соглашения о мире между Гессом и Черчиллем.
Сообщения, что острая нехватка продовольствия в Англии вызвала голод и беспорядки среди английских рабочих, хорошо гармонировали со всеми этими историями. Казалось, что дух англичан слабел. Широкое хождение получили разнообразные спекуляции относительно перспектив политической карьеры и престижа Черчилля, если он потеряет Средиземноморье. В то же время печатались сообщения о возрождении в Англии предвоенных групп сторонников умиротворения. Постоянно цитировались слова леди Астор о том, что Англия проигрывает войну на внутреннем фронте. Циркулировали недвусмысленные намеки на отсутствие единства в английском кабинете. В обзоре печати далее сообщалось, что в Соединенных Штатах широко распространено убеждение, что «миссия Гесса по-прежнему связана с шагами в направлении мира, и страшный гнев, с которым Бевин нападал на него, объясняется его боязнью, что эти шаги могут встретить определенное сочувствие»49.