Ясно, что Гитлер должен был решить, пытаться ли оживить пакт Риббентропа-Молотова, договорившись по проблемам Юго-Восточной Европы, или же продолжать активную подготовку к войне. Он явно колебался, действуя в обоих направлениях. Соблюдал бы он соглашение, которое должно было исключить участие России в делах Европы и на Балканах и направить ее на Ближний Восток — вопрос явно гипотетический, однако есть все основания считать, что дипломатические возможности для этого были использованы полностью. Первым шагом на пути принятия политического решения было подписание 27 сентября Тройственного пакта, в котором четко предусматривалось регулирование отношений всех участников с Россией. Гитлер рассматривал сближение России с пактом как самое эффективное средство, позволяющее ему поставить на колени Англию. Япония должна была сдерживать Соединенные Штаты и отвлекать их внимание на тихоокеанские проблемы. Предусматривалось, что Италия и, возможно, франкистская Испания будут бороться с английским морским господством в Средиземноморье, а Россию можно было бы направить на подрыв британских интересов на Ближнем Востоке. Румынии и Финляндии была уготована роль поставщиков сырья и нефти для Германии. То, что директива относительно России не отвлекала Гитлера от войны с Англией, вытекает из указания использовать люфтваффе против Англии для подготовки к вторжению. Это указание было дано им на следующий день после того, как он ознакомил генералов с намерением воевать с Россией. Более того, планы увеличения армии до 180 дивизий были приняты в рамках вспомогательной стратегии и отражали стремление поддержать боевую готовность. В то время, как замышлялись предварительные общие планы вторжения в Россию, ОКБ усиленно занималось подготовкой операций против Гибралтара и Египта. Гитлер надеялся провести в жизнь эти акции с помощью нового разграничения сфер интересов19.
Нерешительность явно проскальзывала и во время проходивших осенью встреч Муссолини с Гитлером и Риббентропом. Гитлер продолжал утверждать, что упорное сопротивление англичан объясняется тем, что они возлагали надежды на Россию и Соединенные Штаты. Он вряд ли ожидал, что Сталин будет проливать кровь за Англию и Францию, и рассчитывал на его здравый смысл в поисках перераспределения сфер влияния. Невозможно было даже предположить, чтобы Сталин пошел на риск войны с Японией на Востоке, когда вновь созданная «западная стена» полностью изолировала Россию от потенциальных союзников.
Балканы, бесспорно, были местом, где испытывались советские намерения, поскольку именно там происходило опасное столкновение интересов держав20. В роскошной обстановке «Палаццо веккьо» во Флоренции Гитлер заверил Муссолини, что в то время как отношения с Италией — это отношения «естественных союзников…партнерство с Россией проистекает из чисто конъюнктурных соображений». Не оставалось сомнений в том, что Молотов столкнется на переговорах с диктатом. «Настало время, — сказал в заключение Гитлер, — указать (русским), что они не должны выходить за определенные рамки»21. Позднее Гитлер оправдывал акцию против России возможностью превентивного удара с ее стороны. В связи с некритическим восприятием этого мнения Суворовым стоит отметить, что на предварительных переговорах Гитлер откровенно признавал, что не ожидает, чтобы Сталин использовал силу, если не добьется своих целей.
О серьезности рассмотрения проблем, связанных с политическим соглашением, можно было судить по политике Германии по отношению к Японии. В течение лета и осени 1940 года Германия убеждала Японию двинуться на юг и захватить Сингапур, подорвав тем самым стратегические позиции Англии в Юго-Восточной Азии и связав американцев в этом регионе. Использование потенциала Японии в качестве второго фронта против России даже не рассматривалось. Ситуация полностью изменилась во время визита Мацуоки в Берлин в марте 1941 года, когда основной темой переговоров стали противоречия между Германией и Россией22. Следует также учесть, что пока делались попытки решить проблемы дипломатическим путем, Гитлер и Риббентроп отвергали требования лидера Румынии маршала Антонеску, а позднее и болгар, начать войну с Россией.