Страстное желание Шуленбурга предотвратить войну еще более запутывало Сталина. Позиция Шуленбурга оказала катастрофическое воздействие на способность Сталина правильно понять намерения Германии. Сообщив Молотову о присоединении Болгарии весной 1941 г. к Тройственному пакту, Шуленбург сразу же постарался смягчить удар, указав, что целью этого шага было стремление не дать англичанам захватить прочный плацдарм в Греции. Германия не вынашивает агрессивных замыслов против Болгарии, сказал он. Молотов, «тон и манера поведения которого выдавали его большую озабоченность», затем напомнил о советских предложениях, на которые не было получено какого-либо ответа. Тем не менее, русские еще не утратили надежду помешать немецкому вторжению на Балканы. В присутствии Шуленбурга Молотов собственноручно написал неофициальный меморандум, в котором, среди прочего, говорилось, что «германское правительство должно понимать, что оно не может рассчитывать на поддержку своих действий в Болгарии со стороны СССР»7.
Неудачная позиция по вопросу о Югославии и последовавшие военные операции положили конец надеждам России на сохранение какого-то ощутимого контроля над этим регионом, имевшим жизненно важное значение для ее обороны. И тем не менее Сталин был по-прежнему убежден в том, что применяя тонкое политическое маневрирование еще можно предотвратить или по крайней мере оттянуть начало войны. Для этого, считал он, надо вернуться к предложениям, сделанным Риббентропом Молотову в Берлине. Сталину пришлось бы добиваться крайне сложного равновесия между положением зависимости от Германии и внешними проявлениями уверенности в себе. Он должен был осуществлять это маневрирование таким образом, чтобы отбить охоту и у немцев, и у англичан воспользоваться его слабостью. Точка зрения Майского, кажется, соответствовала позиции Сталина: и тот, и другой надеялись, что свои очередные шаги немцы предпримут против Англии. Вариантом номер один, возникавшим в представлении Майского, была бы военная кампания против Турции и далее проникновение на Ближний Восток. Другим, и более реальным, вариантом был бы захват Гибралтара с помощью Испании — или без нее; тем самым было бы покончено с господством британского флота в Средиземноморье, открывались бы новые перспективы для действий в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Поэтому для России наилучшей линией поведения было бы избегать подобной участи, и оказывать сопротивление попыткам втянуть ее в конфликт8. Альтернативой было бы прилагать все усилия к умиротворению немцев в надежде продлить срок действия пакта Риббентропа-Молотова. и расширить сферу его применения.
Советское решение любой ценой избегать конфликта с Германией, вероятно, было принято всего через два дня после заключения с Югославией Договора о дружбе и ненападении. Это соглашение не остановило Гитлера, который отдал приказ наказать Белград. Были совершены налеты авиации на Белград, и в эти же часы немецкие танковые колонны шли на огромной скорости к югославской столице. 8 апреля Деканозов по поручению Молотова посетил Вайцзеккера для обсуждения второстепенных вопросов двусторонних отношений. Вайцзеккера поразило, что Деканозов «не произнес ни одного слова критики в связи с нашей интервенцией в Югославии». Его мысли были далеко от этого. Деканозов, казалось, был заинтересован визитом в Берлин министра иностранных дел Японии Мацуоки. Немецкий дипломат заверил Деканозова, что визит Мацуоки явился продолжением усилий по расширению Тройственного пакта, а сам пакт «имел целью предотвратить расширение войны»9.