Новый германо-советский пакт?
Появление Сталина на вокзале во время проводов Мацуоки было для Москвы тех лет делом неслыханным. Этот шаг, однако, был вызван не отъездом Мацуоки, а совершенно непреодолимой необходимостью умиротворения Германии15. Большинство историков не поняли значения этого странного эпизода. Шуленбург умышленно пошел на искажение смысла сцены на вокзале; в своем сообщении, направленном на Вильгельмштрассе, он прежде всего стремился показать, что он точно передает взгляды Сталина. Он начал свою телефонограмму с того, что всячески стремился донести до министерства иностранных дел то значение, которое Сталин придавал шагам к примирению между двумя сторонами. Шуленбург сообщал со слов Мацуоки, что тому Сталиным было сказано: «Он, т. е. Сталин — убеждений приверженец держав оси и враг Англии и Америки». Затем Шуленбург, не скупясь на драматические интонации, описывал, как Сталин, на глазах у всех, находившихся на вокзале, нашел его среди толпы, обнял за плечи и сказал ему: «Мы должны остаться друзьями и Вы должны теперь для этого сделать все!»16, Шуленбург, уезжая на следующее утро в Берлин, был решительно настроен на то, чтобы убедить Гитлера в личной беседе, что война против Советского Союза — это безумие.
Скорее всего, консультации в Берлине были начаты по инициативе Шуленбурга, хотя позже и Риббентроп, и Вайцзеккер претендовали на авторство17. Срочность была вызвана тем, что позиция Сталина в связи с событиями в Югославии предоставила, наконец, Гитлеру предлог для того, чтобы запустить в действие свои планы применить силу для разрешения конфликта с Россией. Оппозиция этому курсу на какое-то время привела к образованию внутри министерства иностранных дел неустойчивого союза вышеназванных лиц. Гитлер, как и Сталин, осуществлял власть, сея раздоры между военными, политиками и чиновниками18. Ни Риббентропу, ни министерству не было известно о шедших полным ходом военных приготовлениях Германии, не говоря уже о директивах по плану «Барбаросса». Тем не менее, было совершенно очевидно, что Гитлер утратил интерес к дипломатическому процессу и держит министерство иностранных дел на расстоянии. Более того, находясь в Берлине, было невозможно не услышать все более усиливающиеся слухи о надвигавшейся войне, которые явно отражали исключительно сильную подозрительность Гитлера в отношении России19. Поэтому сторонники создания Континентального блока утратили большую часть своих позиций; однако они все еще искали пути к тому, чтобы решение о войне было изменено.
Пакт с Россией, заключенный в августе 1939 г., стал для Риббентропа его наивысшим дипломатическим успехом. Теперь он надеялся вознестись на такую же высоту вновь, введя Россию в Тройственный пакт и переключив ее устремления к югу, против Британской империи. Этих взглядов Риббентроп придерживался вплоть до ранней весны 1941 г., то с возраставшим, то с уменьшавшимся упорством. Еще в августе 1940 г. он прилагал огромные усилия, чтобы убедить генерал-фельдмаршала Кейтеля отказаться от разрешения конфликта с Россией военным путем. Но еще более показательными были беседы Риббентропа с Гитлером перед визитом Молотова20. Надежда на то, что отношения с Россией удастся уладить, не покидала его даже после декабря 1940 г… Он продолжал убеждать Гитлера искать такой компромисс со Сталиным по балканскому вопросу, который все еще мог бы привести к присоединению России к державам оси. Непрекращающиеся обращения Риббентропа, его вмешательство лишь усилили скрытность Гитлера, и он стал обманывать Риббентропа, заставив того поверить в возможность компромисса. Уже отдав приказ о плане «Барбаросса», Гитлер заверял Риббентропа в том, что «мы многого добились вместе; может быть, мы и это сможем осуществить вместе». Но его негативное отношение, а также вторжение на Балканах завели переговоры в тупик21.
Риббентроп и высшие чиновники министерства иностранных дел выступали с общих позиций. Но их действия не были согласованными. Риббентроп умышленно держал руководство министерства на расстоянии и в ходе переговоров 1939 г. о заключении Пакта, и во время безуспешных попыток создать Континентальный блок, а также во время визита Молотова в Берлин. Ядро министерской оппозиции находилось в посольстве в Москве, и его возглавлял граф фон дер Шуленбург. В Берлине оппозицией руководил статс-секретарь МИД Германии Эрнст фон Вайцзеккер, которого поддерживали такие высокопоставленные дипломаты, как Эрих Кордт и Хассо фон Этцдорф22.