который в корзине приносит их родителям. На этом представлении строится фабула с животными, подчеркивая сходство рождения человека и животного.
Введение данного мотива можно объяснить и с точки зрения пародии, если предположить, что ребенок принимает историю об аисте, симулируя незнание, и не без иронии развивает тему: если меня принесло животное, то оно могло и вскормить меня* Однако в конечном итоге, если расщепление проследить назад, это оказывается способом отделить того, кто вынашивает ребенка, от того, кто его вскармливает, — в действительности отвечающее стремлению полностью устранить физическую мать, заменив ее на животное или на постороннюю кормилицу, — и не выражает ничего иного, кроме факта: женщина, вскормившая меня, является моей матерью. Это утверждение прямо символизируется в легенде о Моисее, ретрогрессивный характер которой мы уже рассматривали; ибо именно ту женщину, что является его собственной матерью, выбирают его кормилицей (как и в мифе о Геракле и в египетско-финикийском мифе об Осирисе-Адонисе, где Осирис, заключенный в сундук, плывет вниз по реке до Финикии, где его в конце концов под именем Адонис находит Исида, которую царица Астарта взяла кормилицей для своего собственного сына"
Здесь мы можем лишь коротко упомянуть о других мотивах, которые, вероятно, не так тесно связаны с мифом в целом. Такие мотивы включают: разыгрывание из себя дурака, что в сказках о животных предполагается в качестве общей детской позиции по отношению ко взрослым; или же физические недостатки некоторых героев (Зал, Эдип, Гефест), которые,
обширный вклад автора в разработку мотивов и интерпретацию сказания о Лоэнгрине.
См. также работы Фрейда Детские сексуальные теории и Анализ фобий пятилетнего мальчика (Jahrbuch f.Psychoanalyse u. Psychopa-tologie, Vol.l, 1900).
Узенер (Usener: Stoff des griechischen Epos, S.53) утверждает, что содержание греческих поэм свидетельствует, что спор между ранними и поздними греческими героическими сказаниями относительно матери бога разрешался по такой схеме, что мать в общераспространенном греческом мифе признавалась как таковая, в то время как мать из местного предания понижалась до положения кормилицы. Поэтому здесь можно, не колеблясь, принимать в качестве матери не только кормилицу бога Ареса.
возможно, предназначены служить в качестве компенсации индивидуальных недостатков создателей мифов, таким образом, что упреки реального отца за возможные изъяны и дефекты также вводятся в миф с соответствующей акцентуацией, и герой наделяется той же слабостью, что обременяет чувство собственного достоинства определенного индивида.
Приведенное объяснение психологического смысла мифа о рождении героя было бы неполным без выявления его связей с некоторыми психическими заболеваниями. Читатели, не имеющие психиатрической подготовки, наверное, больше всех остальных будут поражены этой связью. В действительности мифы о героях в своих основных чертах во многом соответствуют маниакальным представлениям определенных психотических индивидов, которые страдают маниями преследования или величия —так называемой паранойей. Система их иллюзий построена, главным образом, подобно мифу о герое, и поэтому в ней просматриваются те же психогенные мотивы, что и в невротическом семейном романе, который поддается анализу, в то время как маниакальная система сама по себе не доступна даже для психоаналитического подхода. Например, параноик склонен утверждать, что люди, фамилию которых он носит, не являются его настоящими родителями, что в действительности он потомок царского рода; по какой-то таинственной причине от него должны были избавиться и поэтому отдали его “родителям” как приемного ребенка. Однако его враги хотят сохранить фикцию его низкого происхождения, для того, чтобы пресечь его законные притязания на престол или несметные богатства*
Случаями такого рода часто занимаются психиатры или комиссии по освобождению от призыва в армию**
Abraham, loc.cit., S.40; Riklin, loc.cit, S.74.
Здесь уместно упомянуть случай фрау фон X. — ради нескольких тонких психологических комментариев к нему А. Бергера (Feuilleton der Neue Freie Presse, Nov. 6, 1904, No. 14, 441), которые частично касаются нашей интерпретации мифа о герое. Бергер пишет следующее: “Я убежден, что она действительно считает себя незаконной дочерью русской аристократки. Желание принадлежать в силу происхождения к более знатным и достойным кругам, чем ее настоящее