Вера в бессмертие и воскресение, которой завершается большинство религиозных систем, устанавливает, если проследить ее вплоть до кровосмесительного воскрешения, максимально полное отстранение отца, место которого занимает сын. Это отстранение является — что ясно из ощущаемого во всякой религии чувства вины — следствием инфантильного соперничества и враждебности, удержавшихся в бессознательном и проникающих оттуда в религиозную жизнь. Позднейший дуализм многих религий, в которых рядом с создателем появляется разрушитель, тогда как первоначально оба были объединены в одном образе,
Cp. Edm. Spiess: Entwicklungsgeschichte der Vorstellungen vom Zustande nach dem Tode auf grund vergl. Religionsforschung dargestellt, Jena, 1877
есть следствие раздвоения чувства. В бессознательном отношении к отцу имеется противоречие; когда оно становится невыносимым, оно устраняется при помощи обособленного изображения противоречивых чувств в двух или нескольких фигурах (Ормузд — Ариман, Бог — дьявол). Крайнее выражение победы над отцом — атеизм, когда личность становится на собственные ноги и не признает над собой ни создателя ни господина.
Но вместе с тем, никогда не иссякает то двойственное чувство, которое привязывает к образу отца и первой религиозной обязанностью ставит уважение и благодарность по отношению к нему. Для личности то положение, которое она заняла в детстве по отношению к отцу, остается прообразом ее позднейшего отношения к создателю мира и небесному отцу. Даже тогда, когда она, как это необходимо для завершения развития, эмансипируется от отца или восстает против его авторитета, — даже тогда детские чувства любви и зависимости от отца сохраняются в бессознательном и проявляются в религии.
Этим завершается круг, и религия, вышедшая из отношения ребенка к родителям, достигает своего высшего пункта в компромиссе создавших ее двойственных чувств.
Этнологу приходится исследовать такие явления, которые определяются как физиологическими, так и психическим факторами — происхождением, религией, экономическими условиями и проч. — группы народов. Соответственно этому при исследрвании этнологического материала приходится пользоваться двумя методами; физиологические явления исследуются при помощи биологии, а психические — при помощи психологии. С другой стороны, всякое интересное этнологическое явление должно быть обследовано при помощи обоих методов, так как одностороннее изучение никогда не приводит к безупречному решению проблемы.
Психоанализ имеет значение, само собой разумеется, только для психологической части исследования, но зато в ней он может сыграть выдающуюся роль. Очень многое в воззрениях и привычках какой-либо этнической общности, будь это в области обычая и нравов или в области религии и нравственности, не поддается психологическому разъяснению, если пользоваться только данными сознательной душевной жизни. Если мы не захотим прибегнуть к мистическому понятию “народной души”, возникшей не благодаря суммированию отдельных психических состояний, а над ними господствующей, то нам придется признать, что в этих необъяснимых явлениях мы имеем дело с бессознательным. Проявления бессознательного должны в типичной форме повторяться почти у всех индивидов данной культурной общности, иначе была бы непонятна готовность ее подчиняться воздействиям, исходящим из этого бессознательного. Наибольшая заслуга психоанализа в области этнологии заключается как раз в том, что он помог нам познакомиться с этим типичным бессознательным душевным содержанием. Занявшись этнологическим материалом, мы точно так же, как при исследовании индивидуально-психо-логического материала, спросим себя, какая область бессознательного тут воплощена и при помощи какого меха-
низма оно нашло свое выражение, причем мы, конечно, не позабудем, что по окончании этого исследования нужны будут еще другие, освещающие вопрос с других сторон.
Применение психоанализа к будущему принадлежит в значительной степени еще будущему; до сих пор тем фактом, что ряд этнологических явлений близок к явлениям бессознательной душевной жизни, пользовались больше для, так сказать, обратного доказательства: это значит, что психоанализ находил очень ценное подтверждение в том, что его принципы оказались применимыми к совсем чуждой области знания. В обычаях и нравах различных народов совершенно точно повторяется та символика, которую психоанализ констатировал в сновидениях. Так, например, многочисленные церемонии, сопровождающие посев и жатву, далее свадебные празднества заполнены почти без исключения теми же символами, с помощью которых в сновидениях изображаются акты или органы плодородия и зарождения. В этом отношении особая заслуга выпала на долю молодой науки, близкой к этнологии, — фольклористики, — тем более, что эта последняя интенсивно занялась вопросами пола, мимо которых этнология проходила часто совершенно равнодушно. Фольклористический материал знакомит нас не только с суевериями и всевозможными предписаниями, имеющими отношение к эротике, но и с тем влиянием, которое оказывает более или менее подавляемая половая жизнь народа на его нравственность, чем дополняет психоаналитические исследования о влиянии полового вытеснения на душевную жизнь отдельной личности.