Что же касается характера этих общих тенденций человеческого разума, то психологический анализ основного содержания определенных мифов мог бы помочь открыть источник идентичного содержания мифов всех времен и народов. Такого рода объяснение происхождения одной из сущностных составляющих мифа из общечеловеческого источника уже с успехом было опробовано относительно определенного легендарного мотива. Фрейд в своей работе Толкование сновидений показал взаимосвязь легенды об Эдипе (в которой оракул предвещает Эдипу, что тот убьет своего отца и женится на своей матери, что и происходит помимо его воли) с двумя типичными сновидениями, которые встречаются у многих современных людей. Он говорит о царе Эдипе: “Его судьба волнует нас лишь потому, что могла быть нашей собственной судьбой; ибо мы прокляты оракулом, как и он, еще до нашего рождения. Наверное, каждый из нас обречен обратить свое первое сексуальное чувство к матери, первую ненависть и агрессивность напра-
вить против отца; в этой истине нас убеждают наши сновидения. Царь Эдип, убивший своего отца Лая и женившийся на своей матери Иокасте, является просто исполнением желания нашего детства”*
Наличие близкой связи между сновидением и мифом — не только в отношении содержания, но также относительно формы и побудительных сил этого и многих других, в том числе собственно патологических психических проявле-ний — полностью оправдывает интерпретацию мифа как “сновидения множества людей”, о чем я недавно писал (Rank: Der Künstler, 1907). В то же время перенос метода, а отчасти и результатов применения Фрейдовой методики толкования сновидений на мифы представляется вполне оправданным, как это и было продемонстрировано на одном из примеров Абрахамом в его работе Сон и миф (1900)**
Близкая взаимосвязь между сновидением и мифом находит дальнейшее подтверждение в представленном ниже цикле мифов, нередко дающих повод для обращения к аналогии.
Враждебная позиция наиновейшего направления в мифологии (представляемого, главным образом, Обществом сравнительных исследований в области мифологии) в отношении всякой попытки установить связь между сновидением и мифом*** является, по большей части, следствием намерения ограничить параллелизм с так называемыми кошмарами (Alpträume), как, скажем, в весьма примечательной книге Лестнера Загадка Сфинкса (1889), а также следствием полного неведения что касается учения Фрейда по этим вопросам. Учение это помогает нам не только понять сами сновидения, но также раскрывает их символизм и
Согласно Фрейду, сюжет шекспировского Гамлета также допускает подобную интерпретацию. Позднее мы увидим, как исследователи мифологии с совершенно иной точки зрения находят связь истории Гамлета со сферой мифологии.
** Journal of Nervous and Mental Disease, 1912.
*** Cp. с точкой зрения Лесснера (Myth. Bibi., i, 4). Лишь Эренрайх признает значимость содержания сновидений для мифотворчества всех времен. Точно так же рассуждает Вундт относительно отдельных мифологических тем.
близкую связь с психическими явлениями в целом, в особенности со сновидениями наяву или фантазиями, с художественным творчеством и с некоторыми расстройствами нормальной психической деятельности. Общее во всех этих психических явлениях относится к одной психической функции, к человеческому воображению. Именно способность к воображению — человечества в целом, а не отдельного индивида — современная теория должна рассматривать как важный и, пожалуй, первостепенный фактор, благодаря которому изначально возникли все мифы. Интерпретация мифов в астральном смысле или, если говорить более точно, как своего рода альманаха событий календарного цикла, согласно Лессману — с точки зрения значимости творческого воображения человечества — поднимает вопрос: следует ли искать первые зародыши таких историй именно в небесных явлениях", или же, напротив, уже готовые сказания совершенно иного (предположительно психического) происхождения были впоследствии лишь перенесены на небесные тела. Эренрайх в работе Общая мифология (1910) делает более определенное заявление: мифологическая эволюция, несомненно, начинается на земной почве, так как вначале необходимо накопить опыт из непосредственного окружения, прежде чем его можно будет проецировать на небесный мир. А Вундт утверждает (loc. eit-, S.282), что теория, согласно которой мифология впервые зарождается на небе, а оттуда позднее спускается на землю, не только противоречит истории мифа, которой подобная миграция просто неведома, но также противоречит и психологии создания мифа, которая вынуждена отверг-