Понятно, что подобная интерпретация более близка нашим умам, чем обнаружение факта, что внутренне обусловленное стремление к инцесту и убийству по отношению к ближайшим родственникам таится в фантазиях большинства людей как остаточное содержание детских представлений. Но это отнюдь не научная аргументация, и неприятие
Ignaz Goldziher: Der Mythus bei den Hebräern und seine geschichtliche Entwickelung, Leipzig, 1876, S.125. Согласно работе Сике (Siecke: Hermes als Mondgott, Leipzig, 1908, S.39), мифы с сюжетом кровосмешения теряют все свои странные черты при рассмотрении их как мифов цикла луны в ее связи с солнцем. Объяснение оказывается достаточно простым: дочь, новая луна, являющаяся повторением матери (полной луны), снова воссоединяется со своим отцом (солнцем) (а также братом, сыном).
МИФ О РОЖДЕНИИ IЕРОЯ
такого рода, хотя и не всегда в равной мере сознательное, ввиду имеющихся фактов совершенно неоправданно. Необходимо либо примириться с подобными неблаговидными вещами, если уж считать их таковыми, либо отказаться от изучения психологических явлений. Вполне очевидно, что люди, даже в самые ранние времена и в самом наивном своем воображении никогда не могли узреть инцест и отцеубийство на небесах*; намного вероятнее, что эти идеи исходят из другого источника, очевидно, вполне человеческого. То, каким образом они были перенесены на небо и какие модификации приобрели в ходе этого — вопрос иного порядка, который не может быть решен до тех пор, пока не будут установлены психические истоки мифотворчества в целом.
Во всяком случае утверждения о той роли, которую играла психическая жизнь в формировании мифов, имеют такие же основания, как и астральная концепция, и этот довод вполне подтверждается результатами применения нашего метода интерпретации. С этой целью вначале мы обратимся к мифологическому материалу легенд, психологическую интерпретацию которого мы попытаемся провести в самом широком плане, отбирая из множества** этих,
Можно ли этому верить? В статье Сике (Siecke: Urreligion der Indogermanen, Berlin, 1897) , где утверждается, что мифы о кровосмешении являются описательными повествованиями о наблюдаемых, но непонятных явлениях природы, автор возражает в ответ на заявление Ольденбурга (Oldenburg: Religion der Veda, S.5), предполагающего первичное тяготение мифов к теме инцеста, и замечает, что во времена Оно эта тема навязывалась рассказчику силой фактов, свидетелем которых он был, безо всякой предрасположенности к этому со своей стороны.
Об огромном разнообразии и широком распространении мифов о рождении героев свидетельствуют упомянутые работы Бауэра, Шуберта и др., всестороннее обсуэкдение содержания мифов с их нюансами можно найти в работах Хюзинга, Лессмана и других представителей современного направления. Бесчисленные сказки, сказания и поэмы всех времен, вплоть до драматургии и беллетристики самых недавних дней, обнаруживают весьма явные характерные мотивы этого мифа. Тема брошенных детей известна нам и по литературным произведениям: позднеантичные пасторальные темы из Эфиопки Гелиодора, Йемена и Исмении Евстафия, наконец, история о двух брошенных детях, Дафнисе и Хлое. Более поздние итальянские пасторали зачастую также основаны на историях бро-
главным образом биографических, мифов о героях те, что наиболее характерны и широко известны. Сами мифы будут представлены в краткой форме, в той мере, насколько это необходимо для данного исследования, с указанием источников их происхождения. Самые важные, постоянно повторяющиеся мотивы будут выделены шрифтом.
САРГОН
Вероятно, древнейшим из дошедших до нас мифов о герое является миф, датируемый периодом основания Вавилона (около 2800 г до Р.Х.) и касающийся истории рождения его основателя, Саргона Первого. Буквальный перевод этой истории — которая, судя по характеру изложения, является, по-видимому, подлинной записью самого царя Саргона — звучит следующим образом*:
“Я, Саргон, могущественный царь, Царь Аккада. Моя мать была весталкой, отца своего я не знаю, брат же моего отца жил в горах. Мать моя, весталка, выносила меня в моем городе Азупирани, расположенном на берегу Евфрата. В укромном месте она родила меня. Она положила меня в корзину из камыша и, залив крышку смолой, опустила ее в воду, которая не поглотила меня. Река принесла меня к Акки, водоносу. Водонос Акки по доброте своего сердца вытащил меня из воды; водонос Акки вырастил меня как своего собственного сына; водонос Акки сделал меня своим садовником. Когда я работал садовником, меня полюбила Иштар, я стал царем и царствовал в течение 45 лет".