Прежде всего нужно спросить, существуют ли вообще такие характеристики. Вытеснение из сознательной душевной жизни зависит, как мы видели, от состояния сознания, и так как оно изменяется, должно изменяться и бессознательное, совершенно независимо от индивидуальной изменчивости представлений, обусловленной изменчивостью переживаний. В ответ на это можно указать, что свойственные сознательной душевной жизни основные тенденции в общем и целом постоянны и меняются от эпохи к эпохе только медленно и незаметно. А существенное в восприятии внешнего мира членами какой-либо культурной общности всегда однородно, независимо от того, проявляется ли это мировоззрение в религиозной, моральной или философской форме. Несмотря на весь прогресс цивилизации, род человеческий в психическом отношении так мало развился за тысячелетия, что мы вправе рассматривать все культурное человечество, включая и античный мир, как одно целое. С более значительными изменениями мы познакомимся в отдельных исследованиях; в общей картине они отходят на задний план, в особенности если мы будем их сравнивать с дикарями, стоящими вне цивилизованного человечества. Отношение примитивного человека, так называемого дикаря, к внешнему миру в основе своей отличается от нашего и потому можно предположить очень значительные отклонения и в отношении между сознательным и бессознательным в его душевной жизни.
Бессознательное при всем его индивидуальном разнообразии не является, таким образом, чем-то произвольным. оно проявляется вполне закономерно и снабжено определенными постоянно возвращающимися свойствами, с которыми мы, поскольку они уже исследованы, должны познакомиться.
Наш пеовый вопрос, естественно, имеет в виду происхождение бессознательного. Оно совершенно чуждо сознательной личности, и потому было бы естественно вообще усомниться в их связи. Так и поступало всегда народное мнение. Те обрывки бессознательного, которые проявлялись в ненормальных психических состояниях, считались признаком “одержимости”, то есть их принимали за проявления чуждого индивиду демона, завладевшего больным. Мы не м'ожем теперь считаться с такими сверхъестественными воздействиями и вынуждены, поэтому, искать психологическое объяснение подобных фактов. Беспрерывная борьба обеих инстанций опровергает ту гипотезу, по которой психическая жизнь от самого рождения делится на две части; при имеющемся с самого начала разделении не существовало бы опасности перемещения границы. Единственно возможным предположением, подтверждаемым и опытом, остается то, что разделение не существует с самого начала, а возникает с течением времени. Это развитие пограничной линии является процессом, который завершается до полного достижения нормального культурного уровня, который начинается, следовательно, в раннем детстве и заканчивается в период полового развития. Бессознательное возникает в детстве человека и это обстоятельство объясняет большинство его особенностей.
Мы видим в детстве предварительную ступень к разумному возрасту, и во многих отношениях оно и является таковым. Но наряду с тем, что мы берем с собой из детства в дальнейшую жизнь, имеется еще собственно детство, с которым нам позже нечего делать, и что мы потому и забываем. Только таким образом объясняются большие пробелы в воспоминаниях, относящихся к собственному детству человека, и притом из такого периода, когда он уже хорошо воспринимал совершающиеся события. Почти всякий вспоминает из раннего детства только отрывочные детали ничего не значащих сцен, совершенно забыв те события, которые тогда были для него важнее всего. Эти собственно детские душевные силы, не воспринимаемые сознанием взрослого, не могут бесследно исчезнуть. В психическом мире также господствует закон сохранения энергии; инфантильное, вытесненное из сознательной душевной жизни, не исчезает, оно образует тот центр, вокруг которого кристаллизуется бессознательная душевная жизнь.
Но в каком пункте взрослый человек так резко отличается от ребенка, что душевные состояния того периода развития превратились для него в совершенно чуждые? Предположение, что этот пункт заключается в сексуальности, вызовет, по всей вероятности, общий протест, так как сексуальность начинается, как нас уверяют, с периодом половой зрелости, и потому не может создавать типичные для детства феномены.