Сила привычки
Ты так любила шелест платьев той листвы,Что вальс кружила плавно в осени шершавой.А я вот как-то от тебя уже отвыкИ от кружений тех, что осень совершала.
Я отвыкаю от туманности кудрей,В ночах которых часто звёзды отражались…А может, просто мы становимся мудрейИ не испытываем к прежним чувствам жалость?
Но никуда не деться полночью от снов,Они, беспечные, сгорают, точно спички.И мы все – пленники их сладостных костров,Они в плену нас держат силою привычки.
Ты так любила бабье лето, ночь и парк —В нём в это время небо так свежо и ясно.Быть может, были мы тогда из прочих парСчастливой самой, самой искренней и страстной.
Так что ж, сентябрь, воспоминанием согрейИ брось уснувшей светлой грусти дерзкий вызов…А впрочем, видно, мы становимся мудрейИ не испытываем к прежним чувствам близость.
Ты так любила распускать шальную прядь.Я в эту ночь её вновь в мыслях поцелую,Коснусь рукой её неслышно, и опятьОна исчезнет под сонату под сырую.
И я себя вновь убеждаю поскорей,Что всё, что было между нами – всё банально…Наверно, всё же мы становимся мудрей,Уже не видим в наших прежних чувствах тайны…
Вдвоём с незнакомкой
Мягкая ночь не выпускает когтей,Ложится на маленький столик —Он не заказ, он ничей.В широком бокале цветистый коктейльВ кругу апельсиновых долек,В интимном мерцании свечей.
Дождь – чёрный музыкант,Как пьяный, грубо бацаетПо клавишам карниза.Там, за забытым столиком,Как тень немая грацияМелькнёт и пропадёт капризом.
Могли б танцевать с ней при полной луне,Но та под бушующим ливнемРастаяла в ночь за окном.Растает на нежных губах пралине…Во взгляде прозрачном, наивномМы вместе как будто мелькнём.
Я не потерял ещё шанса, ведь час —Уже далеко не минутаВдвоём с незнакомкой ночной.Но снова тот столик ничей, и свечаЧуть тлеет, вот только задута,Оставшись прекрасной мечтой.
Одинокая ночь
…И ночь была ещё длиннее дня,Метель в окне то вверх, то вниз сновала.Луна, двузубцем память леденя,По изморози город рисовала.
Окутала пространство жажда ласк,Ладонь слилась, забывшись, с чашкой кофе…Там женщина грустила и ждала,С напитком боль проникла прямо в кровь ей.
Швырнула полночь ярко, броско штрих —К ногам её узорные каменья.Она отвергла ложь и роскошь их,И смолкли небеса в недоуменьи.
Струился месяц через злой прищур,Застывший на лице вселенной хитрой.И вдруг ветра без лишних увертюрКачнули разом звёздные пюпитры.
Когда и эти отзвуки сонатНе тронули её слепую верность,Пыталась вьюга плакать, и стонать,И умолять, раскачиваясь мерно.
А улучив, когда любовь замрёт,Клыки луны вонзила в грудь вампиромИ вместе с загустевшею зарёйВзлетела в утро над кровавым миром.
Ей вторили в выси: «Сгоришь дотла!»,Но вьюга нить сплетала доли тяжкойТой женщине, что искренно ждала,Той, преданной, с пустой кофейной чашкой…
…Бродил по переулкам сон-бедняк,Красив и молод – только чуть за двадцать…А ночь была уже длиннее дня,И поняла она – любви ей не дождаться…
Минуты плыли за полночь…
Минуты плыли за полночь.Старый циферблатМог молчание заполнить,Тишину забрать.
Круг луны ваш вырвал профиль,В мраке обличал,Ветер пролилЧёрным кофеГладь волос к плечам.
В полуночном нарядеВы не ропщете.Локон выбившейся прядиПо сырой щеке.
На колени опускалосьПлатье из ночей,Блеск бокала,Снов усталость,Что была ничьей.
А потом так внезапноНочь грозою зажглась.Вот бы в полночь назад, ноТреснул ваш циферблат
Под изгибами молний,Что луну расколов,В ливень, полныйЗлых иронийПадали без слов.
Но вернётся усталостьДо утра за той,Что смотрела звёзд хрустальностьВ туче грозовой.
Из ночей в том же платьеХоть минуту вернутьИ играть ейВ циферблате,Чтобы не уснуть…
Гордая женщина
Переплёты домов, точно стены прочитанных книгТесно жмутся на улицах-полках под пылью снегов.Что таят на страницах они —Одиночества сдавленный крикИли, может, простую романтику искренних снов?