На самом деле о чем городские и союзные власти действительно не позаботились, так это о том, чтобы эвакуировать из Ленинграда как можно больше жителей до того как он оказался в блокаде. Это можно объяснить тем, что в первые недели войны почти никто в СССР не предполагал, что немцы дойдут до Ленинграда.
До 27 августа, когда железнодорожное сообщение Ленинграда с остальной страной было перерезано, из города вывезли 164 тыс. рабочих и служащих вместе с 86 оборонными предприятиями и 220 тыс. детей. Однако 175 тыс. детей было вывезено в районы Ленинградской области, и когда эта территория была оккупирована немцами, их пришлось вернуть обратно в Ленинград.
8 сентября войска 18-й немецкой армии взяли Шлиссельбург и вышли на южный берег Ладожского озера, а еще ранее перерезали железную дорогу Ленинград – Москва. «Северная столица» оказалась в блокаде на 871 день.
В момент установления блокады в городе находилось 2 млн 544 тыс. человек, в том числе около 400 тыс. детей. Еще 343 тыс. человек проживало в пригородах, которые тоже оказались в блокадном кольце.
В результате бомбардировки 8 сентября загорелись крупнейшие в Ленинграде Бадаевские продовольственные склады. Вопреки расхожему мнению, они отнюдь не выгорели полностью, и этот пожар никак не мог быть причиной последующего голода. На самом деле на Бадаевских складах сгорел только трехсуточный запас сахара и примерно полуторасуточный запас муки. Всех же запасов на этих складах городу хватило бы максимум на два дня. Ведь почти трехмиллионный город в мирное время снабжался продовольствием, что называется, «с колес». Ежедневно в него доставлялось необходимое продовольствие из других регионов страны. Создать стратегические запасы продовольствия для Ленинграда было в принципе невозможно. Например, в первые дни блокады при весьма скудных нормах ежесуточно в городе расходовалось 2100 т муки. Полугодовой запас муки составил бы более 360 тыс. т. В городе даже не было складов для хранения таких гигантских запасов продовольствия. Голод был неизбежен.
«Дорога жизни» через Ладожское озеро, ставшая единственным путем сообщения с Большой землей, могла только покрыть потребности войск в боеприпасах, продовольствии и медикаментах и лишь в минимальной степени была способна удовлетворить нужды мирного населения.
Еще 6 сентября 1941 года Гитлер приказал к 15 сентября передать из состава группы армий «Север» в группу армий «Центр» 3-ю танковую группу Гепнера и один из авиакорпусов 1-го воздушного флота для подготовки наступления на Москву. Без этих сил успешный штурм Ленинграда был невозможен, да и Гитлер вообще хотел избежать штурма города, опасаясь больших потерь. 18 сентября Гальдер сообщил в штаб группы армий «Север», что он и Браухич полагают целесообразным овладеть городом в результате голодного изнурения, а не посредством применения оружия. Фон Лееб на несколько дней задержал у себя танковые дивизии Геппнера, рассчитывая ворваться в город. Когда это не удалось, он продолжал атаки, чтобы приковать войска Ленинградского фронта к обороне пригородов и не позволить им прорвать кольцо блокады. 22 сентября фон Лееб записал в дневнике: «Наступления на Петербург и его взятия быть не должно. Его необходимо только окружить и уничтожить артиллерийским огнем и атаками с воздуха. Все подготовительные мероприятия с целью занятия города и использования его в своих интересах должны быть прекращены».
13 сентября Жуков сменил Ворошилова во главе Ленинградского фронта. Он сразу же приказал за отступление без его письменного приказа расстреливать всех командиров, политработников и красноармейцев. 15 сентября немцы вывели из-под Ленинграда основные соединения 1-го воздушного флота, а 18–21 сентября отсюда ушли семь дивизий 4-й танковой группы. Только после этого советские войска смогли остановить немецкое наступление на ленинградские пригороды, но прорвать блокадное кольцо в районе станции Мга, где навстречу войскам Ленинградского фронта наступала 54-я армия маршала Григория Кулика, не удалось.
28 сентября Жуков издал шифрограмму за № 4976: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». Сообщая об этом приказе 5 октября секретарю ЦК Георгию Маленкову, начальник Главного политуправления ВМФ Иван Рогов отмечал, что он противоречит приказу Ставки № 270 от 16 августа, согласно которому семьи добровольно сдавшихся врагу подлежали только ссылке, но не расстрелу. Можно предположить, что после отъезда Жукова с Ленинградского фронта его бесчеловечный приказ о расстреле семей пленных больше не применялся.