— Нуа-муы-уу… — попыталась я произнести через кляп, что его затея не сработает. — Ыау-ман-ныу… — мычала я без остановки, посматривая на художество.
Вергилий нахмурился пуще прежнего, морда с козлиной бородкой поджала черную полоску губ, через несколько минут он все-таки не выдержал и снял кляп.
— Нэ сра-бота-эт… — разминая затекшую челюсть, произнесла я.
— Сработает! — насупился черт, но хвост почему-то поддакивал мне. — Я столько лет здесь пробыл и наконец смог собрать все нужные ингредиенты, все сработает, и я вернусь домой!
— Какие еще ингредиенты? — приподняв брови, произнесла я. — У тебя вместо черного феникса петух, вместо чешуи озерной русалки… А кстати, что это? — рассматривая горстку серых чешуек рядом с клеткой петуха, спросила я. — С карпа снял, что ли? — Покачав головой, я с печалью глянула на Вергилия, чье лицо менялось с самоуверенного на жалкое и расстроенное. — А краска для пентаграммы из чего? Точно не из высушенного корня серебряной мандрагоры! С такими ингредиентами это заклинание тебя никуда не перенесет, если вообще хоть с места сдвинешься, и то хорошо получится!
— Тебя братья сюда отправили? — обиженно произнес черт. — Чтоб помешать мне? Поэтому так хорошо заклинание знаешь?
— Да какие братья, посмотри на меня! Заклинание знаю, потому что с отцом его придумала…
— А сюда как пробралась?
— Издеваешься? Я сама эти слова сочинила в десять лет, между прочим. Слушай, ты не расстраивайся, отдай петуха, и я помогу тебе вернуться домой!
— Брехня! — Вергилий махнул рукой и только снова принялся за пентаграмму, как белоснежный комок с яростью бросился на черта.
Маленький зайчонок кусал шею, прыгал по спине и всячески старался причинить вред, но у него особо ничего не вышло. Вергилий схватил за шкирку кёрла и на вытянутой руке отправил существо в клетку с петухом. В глазах цвета клубничного желе застыла вся скорбь мира, подбородок задрожал, маленькие пушистые лапки обхватили прижатые ушки, и кёрл разревелся. Я зажмурилась, ожидая неуправляемых магических зарядов, но ничего не произошло. Воск со свечей все так же падал вниз, образуя горки, пламя трепыхалось, а черт продолжал рисовать.
— А вот это ты зря, — кивая в сторону плачущего кёрла, произнесла я.
— Ничего не будет. — Вергилий дотянулся до светящейся клетки и постучал черной рукой с отросшими ногтями. — Руны магию сдерживают, даже кёрлам не пробиться! К закату уже дома буду, вот увидишь!
Я тяжело выдохнула, вспоминая отчеты, которые принес отец, и обреченно произнесла:
— Теперь у тебя точно ничего не получится!
Белоснежный зайчонок, прижавшись лапками к клетке, завывал пуще прежнего, пискливый голос не унимался. В пещере пахло затхлостью, пламя свечей тянулось к низкому потолку. Вергилий закончил рисовать пентаграмму и, отложив миску с краской, с гордостью взирал на свое творение. Черт улыбался во всю ширь, потирая бородку, даже стрельчатый хвост подпрыгивал в предвкушении.
И тут этот же самый хвост опрокинул миску, зеленая краска потекла по пентаграмме, перекрывая рисунок. Вергилий схватил какую-то тряпку, но поскользнулся, тряпка вылетала из черной руки с отросшими ногтями и полетела к свечам на стене. Сам черт рухнул на пол и едва успел остановить голову в нескольких сантиметрах от острия ржавого меча, что торчал в куче разбросанного барахла. Вергилий облегченно выдохнул и только собирался встать, как лежанка из соломы полыхнула ярким пламенем. Тряпка, которой он хотел вытереть краску, разжигала солому, что служила хозяину кроватью. Черт схватил какое-то одеяло и попытался сбить пламя, но и одеяло в момент загорелось, отпрыгнув от обжигающих языков, Вергилий споткнулся и попытался ухватиться за клетку, но та, качнувшись, подлетела вверх и с шумом упала на каменный пол. Кёрл с петухом подняли такой визг, что уши заложило!
— Развяжи меня, — закричала я паникующему хозяину, но черт будто не слышал, он рванул к тоннелю, держась за голову.
Через несколько секунд в пещеру ворвался свежий воздух, а чуть позже меня накрыло потоком холодной воды. Видимо, Вергилий отодвинул камень, впуская поднявшуюся из-за ливня реку. Горевшая лежанка зашипела, белые клубы дыма заполонили пространство, пожар удалось остановить, но какой ценой… Пентаграмму смыло, серая чешуя плавала на поверхности воды, а петуха, кажется, инфаркт схватил, бедная птица обезумевшим взглядом смотрела куда-то в потолок, и среди всего этого бардака ревел кёрл. Белоснежная шерстка намокла, причудливую шляпу из коры с цветными камушками и вовсе смыло, зайчонок плакал навзрыд.