До тех пор, пока мы будем отрицать бога, то есть отвергать, переключать, обуздывать и угнетать энергию, которая одухотворяет Вселенную и движет нашими душами, мы будем страдать душевными болезнями. Пропасть между тем, что требует от нас культура, и тем, что хотят от нас боги, станет именоваться словом невроз, имеющим научное звучание, хотя он никак не связан с нарушениями нервной системы. Это раздвоение, которое можно увидеть на архаичной картине Эдема, – раздвоение между тем, чтобы съесть плод с дерева жизни или с дерева познания, мучительное переживание конфликта между программой инстинкта и программой разума. Вытеснение одухотворяющей энергии богов будет называться депрессией. Жажда трансцендентной вовлеченности будет вызывать пищевые расстройства, зависимости, навязчивые состояния и парафилии.
Страдания неудовлетворенной души будут находить свое проявление в социопатии, нарциссических расстройствах, шизоидном расщеплении и очень, очень глубоком одиночестве. Боги, которые не получают признания, будут порождать чудовищ. Общественные институты, которые стремятся подчинить себе силы природы, рано или поздно ожидает расплата от самой природы; как ни прискорбно, это показали скандалы, вызванные уголовными процессами над священниками, обвиняемыми в педофилии и совершении сексуального насилия над своими прихожанами. Пожалуй, ничем не лучше их коллеги-психотерапевты, вооруженные мощным этическими и юридическими нормами; в результате ряда исследований оказывается, что ни много ни мало десять процентов психотерапевтов демонстрируют неуместное отыгрывание по отношению к своим клиентам.
Не стоит смеяться над богами нашей природы; они возьмут свое либо вынудив нас признать их, либо отомстив нам, появившись в виде психосоматических расстройств, депрессии или бессознательного отыгрывания. Опять же, вспомним, что божество -это персонификация духовной энергии. Забывать о том, что за образом скрывается эта энергия, – значит вести себя бессознательно. И из-за незаметного порока нашей сущности постепенно разворачивается трагедия.
Призыв Уильяма Блейка к «обновленной невинности» в лучшем случае представляет собой оксюморон, а в худшем – просто невыполним. Что мог иметь в виду поэт? Как можно вообще вновь оказаться в состоянии безгрешности, быть настолько открытым, чтобы видеть мир в том его лучезарном великолепии, каким его видели первые люди, Адам и Ева [241], которые сами являются метафорами, а этимологические корни этих имен соответственно означают земля и одушевленность.
Представляя собой «одушевленную материю», мы имеем притуплённое отношение к одухотворенному миру. Повторяемость, груз повседневной монотонной деятельности невидимым ливнем обыденности и рутины всей своей тяжестью придавливает нас. Несомненно, нам нужно снова сделать так, чтобы боги стали нам доступны, а этого не будет, если мы по-прежнему будем до хрипоты заниматься агитацией и пропагандой, не прислушиваясь к голосу разума, чтобы заставить рпеита [242]снова вернуться в старые оболочки. Запомните, боги не ушли; они лишь покинули старые оболочки, но они живы-здоровы и пребывают где-то в другом месте. Поэтому вся проблема заключается в нашем умении их видеть.
Вспомним и об уже упоминавшемся изречении Христа из гностического Евангелия от Фомы, что Царствие распространяется на всю землю, и при этом мы его не видим. Хорошо известна и фраза поэта-сюрреалиста Поля Элюара [243]: «Другой мир существует – и вот он».
Проблема в том, чтобы увидеть все снова, точнее заново. Именно поэтому становятся необходимы Фрейд и Юнг, поэтому глубинная психология становится ключевым фактором для формирования постмодернистской чувствительности, и поэтому каждому из нас нужно вернуться к горнилу рождения его души, чтобы найти новые образы, которые посылают нам боги, которые они, конечно же, нам пошлют. Это обязательно случится – точно так же, как сегодня ночью нам обязательно приснятся сны, независимо от намерений Эго.
Как заметил Джозеф Кэмпбелл, нам брошен вызов стать «прозрачными для трансцендентного» [244]. Что это значит для любого из нас? Естественная тенденция нашей сознательной жизни связана со стремлением объективировать реальность и овладеть ею, чтобы выполнить программу Эго, в соответствии с которой оно должно справиться со своей тревожностью. В основном современная психология служит примером такой тенденции, а потому скорее фокусируется на поведении, чем на смысле, на умении справляться, чем на терапии, и все это ради того, чтобы подчинить богов великому и требовательному супербогу – Безопасности.
Следуя этой программе, мы обретаем склонность к материализации образов, к фантазии о том, что они властвуют над нами или, по крайней мере, манипулируют нами, а это значит, что они перестают излучать энергию. Короче говоря, мы устанавливаем связь с оболочкой, а не с божественным духом (рпеита), который пронизывает оболочку и делает ее нуминозной. Полнейшее чудо сновидений, необычайно творческий процесс их образного представления, их странные сценарии, их поразительные программы -все это свидетельствует о присутствии божественной энергии. Те, кто оказался под институциональным воздействием, станут отрицать божественность таких проявлений, опасаясь зова следовать программе, подразумевающей распятие, трансформацию, смерть. И, вероятно, они правы, проявляя такую предосторожность. Но пока мы, оставаясь сознательными людьми, ощущаем присутствие этой автономной, трансцендентной энергии – мы ощущаем присутствие богов.
Я всегда полагал, что люди могут проснуться утром и спросить себя: откуда взялся их сон. Может быть, они его придумали? Может быть, я его придумал для них? Может быть, он исходит от Самости, чем бы она ни была? Прожить какое-то время в процессе таинства раскрытия дара сновидения – значит вновь обрести трепет и способность правильного отношения к божественному. Иначе говоря, человек является «прозрачным для трансцендентного». Сакральная энергия через образ протекает к нам и через нас, а не мы концентрируемся на образе, поклоняясь Христу, Будде или какой-то иной харизматической фигуре.
Наверное, эти фигуры так мощно воздействовали на своих современников, потому что они были прозрачными, то есть от них исходил свет, и наполнявшая их энергия затрагивала что-то глубоко внутри у людей, которые их окружали. Несомненно, что и это тоже имел в виду Блейк, когда сказал, что в каждой песчинке видит вечность и что обновленное восприятие мира, способное сквозь оболочку материального ощутить движение духа, созерцает вечность:
Юнг размышлял над этими вещами и пережил глубокие инсайты. Хотя Блейк тогда еще мог говорить о силе, которая настолько одухотворяла песчинку, что он смог в ней увидеть очертания Сиона [246], у нас уже вряд ли есть такая аффективная связь с древними образами, которая была у Блейка. Юнг говорит, что мы можем еще приблизиться к сфере сакрального если не через Сион, то по крайней мере, через душу, которая является той ареной, на которой происходят все важные для нас события. Юнг пишет:
…Я затем и отделяю сущность от ее метафизической обертки, чтобы сделать ее объектом психологии. Тем самым я могу… выявить психологические условия и процессы, прежде облеченные в символы, которые были выше моего понимания. Таким я могу пойти по стопам верующего и, быть может, испытать похожие переживания; а если в конце концов за всем этим должно скрываться что-то невыразимо метафизическое, то таким образом оно сможет проявиться лучше всего. [247]
241
«И создал Господь человека (в оригинале – «Адам») из праха земного «адама»), и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою земною» (Быт. 2: 7). «И нарек Адам имя жене своей: Ева (в оригинале – «Хавва»), ибо она стала матерью всех живущих» (Быт. 3: 20). Древнееврейское «Хавва» (ср. «хай» – жизнь, «хайим» – живой) означает буквально «дающая жизнь». Об имени Адам см. также примеч. 42 на с. 40. – Примеч. ред.
243
Поль Элюар (1895-1952) – французский поэт, один из основателей дадаизма, потом сюрреализма. – Примеч. пер.
245
"Augures of Innocence", in The Poetry and Prose of William Blake, p. 481. («Прорицания невинного» У. Блейка. Перевод С.Я. Маршака.)
246
Гора Сион (в переводе с древнееврейского «цион» – блестящий, солнечный) – юго-западный холм в Иерусалиме, на котором в библейские времена стояла городская крепость. Со времен царя Давида Сион стал символом Иерусалима и всего Израиля. Образ Сиона издавна вдохновлял поэтов и пророков. Сион представлялся Царством Божьим, местом жительства Бога на небесах, откуда придет спасение Израилю и явится Бог во всей Своей славе. – Примеч. пер.