8. "Медея" Еврипида, 431 г.: мотивы X-XIV.
9. "Медея" в остальном почти не известного трагика Неофрона. Из сохранившихся фрагментов № 4 указывает на явление Эгея, т. е. мотив XIV; № 2 — сокращенное изложение ст. 1021-1080 из "Медеи" Еврипида, т. е. мотив XIII[38].
10. "Аргонавтика" Аполлония Родосского (ок. 300 — после 245). Кн. 1-2: мотивы Ι-ΙΙ; кн. 34: мотивы III-VIII[39].
11. "Медея изгнанница" (т. е. изгнанная из Иолка и живущая в Коринфе) Квинта Энния (239-169 гг.). Из немногочисленных дошедших фрагментов ясно, что это была переработка еврипидовской "Медеи" — мотивы ΧΙ-ΧΙΙΙ, может быть XIV[40].
12. Трагедия "Аргонавты" Акция (170 ок. 85). Из также немногочисленных фрагментов видно, что содержание составлял обратный путь аргонавтов, в основном, по Аполлонию Родосскому, IV. 1-520 — главным образом, мотив VII.
13. Недошедшая эпическая поэма в 4-υ книгах Варрона Атта-цинского "Аргонавты" (ок. 45-44). Судя по сохранившимся фрагментам, обрабатывались мотивы I-V1II.
14. Овидий.
а) Героида XII — совершенно необычное изображение покинутой Ясоном Медеи в качестве просительницы, вспоминающей об оказанных ему услугах, — мотивы III-VI. На возможность ответной мести (мотив XII) — только намек в конце поэмы, ст. 178-182.
б) "Метаморфозы". VII. 1-158: мотивы IV-VI; ст. 297-349: мотив IX; ст. 394-397: мотивы ΧΙ-ΧΙΙ; ст. 398-424: мотив XV.
в) несохранившаяся трагедия "Медея" (12 г. до н. э.?), которую Квинтилиан (Χ. I. 98) и Тацит (Dial. 12. 6) упоминают наряду с "Фиестом" Вария, считавшимся шедевром римской драматургии. Тематически это сближение заставляет предполагать, что главным у Овидия было убийство детей (поэтому так коротко о нем в "Метаморфозах"), что подтверждается и двумя дошедшими стихами: (1) Медея — Ясону: "Спасти могла — смогла ли б погубить?" (2) Она же — в кантике: "Будто богом одержима, я мечусь туда, сюда". Стало быть, мотивы XI-XIII — под сильным влиянием Еврипида и Энния[41].
15. Сенека. "Медея". Основу составляют мотивы XI-XIV, но с настойчивыми напоминаниями об убийстве Апсирта и Пелия (VII, IX).
16. Не завершенная и не дошедшая до нас трагедия Лукана "Медея". Если позволительно судить о ее содержании по нескольким стихам из "Фарсалии"[42], то автора мог особенно интересовать мотив VII и, скорее всего, — XI.
17. Валерий Флакк. Восемь книг не оконченной поэмы "Аргонавтика" (70-80-е гг. I в. н. э.). Книги 1-4: мотивы Ι-ΙΙ; кн. 5-8: мотивы III-VI.
18. Гигин. Мифологические рассказы. № 12-20: мотивы Ι-ΙΙ; № 22-24: мотивы ПЫХ; № 25-26: мотивы X-XV.
19. Орфическая "Аргонавтика" (IV-V в.), имеющая отдаленное отношение к Медее, так как главным действующим лицом является Орфей. Изображая путь в Колхиду и обратно, автор следует, в общем, за Аполлонием Родосским (мотивы II, VIII); что касается роли Медеи, то она принимает участие в жертвоприношении с вызовом из Аида Гекаты и эриний (950-982), помогает Ясону добыть руно (867-1021 — мотивы V-VII) и вступает с ним в брак, тоже по Аполлонию, на Коркире (1291-1346).
Как видим, миф о Медее проходит две стадии, в соответствии с чем в его литературной обработке достаточно отчетливо выявляются две половины: (1). Сначала Медея выступает как волшебница и прорицательница (см. Pind. Pyth. IV. 12-56), способная и на добрые дела (см. выше, № 3); соответственно описываются поход аргонавтов, условия Эета, помощь, оказанная Медеей не без сильных душевных колебаний Ясону, убийство Апсирта и Пелия, бегство в Коринф (мотивы I-IX); (2). Медея-мстительница: новые матримониальные планы Ясона, месть Медеи, еще не связанная с убийством собственных детей (см. выше, № 4), — этот мотив впервые появляется у Еврипида. Затем — бегство в Афины (мотивы X-XIV). Обычно авторы, избравшие темой участие Медеи в походе аргонавтов, не затрагивают второй половины мифа, и, наоборот, — те, кто писал о ее злодеяниях в Коринфе, по-видимому, до Овидия (см. № 14) почти не вспоминали о ее прошлых преступлениях[43]. После Овидия обе половины мифа уже объединены у Сенеки (см. выше, № 15).
Поскольку миф о Медее имел такое широкое распространение, можно предположить, что все перечисленные мотивы должны были быть известны Драконцию. Как он ими распорядился?
Прежде всего он, как и Сенека, объединил обе половины мифа: Язон[44] и Медея в Колхиде: 32-365, Язон и Медея в Фивах (sic!): 366-569, но при этом осталось совершенно непонятным, почему Язон отправился за золотым руном, зачем он бросился с корабля в море и вплавь стремился достигнуть берега, — разве только сказывается влияние пантомимы (см. ст. 17-19) хотя у Сидония Аполлинария (Carm. XXIII. 272-276), перечисляющего сюжеты пантомим, в том числе, и с участием Язона, на этот счет никаких указаний нет. Нет ничего у Драконция и о встрече Язона с Эетом, об условиях, на которых тот якобы соглашался отдать руно, и, стало быть, опущено укрощение быков и сражение героя с земнородными — словом, начисто отсутствуют мотивы I-III и V.
38
Мы не можем входить здесь в обсуждение вопроса о приоритете Еврипида; наиболее обстоятельно он обсуждается в издании: Euripides. Medea. Ed. D. L. Page. Oxf., 1938 (4. ed., 1961). В любом случае нельзя принимать всерьез античный анекдот, будто бы поэт получил крупную взятку от коринфян, чтобы снять тяготевшее и ад ними обвинение в убийстве детей Медеи: совмещение в одном лице жажды мести с преступным детоубийством давало в руки Еврипида такие художественные возможности, что он, скорее, должен был бы сам хорошо заплатить человеку, подавшему ему такую идею, если бы этим человеком не был сам поэт, всегда искавший борьбы чувств в своих героинях. Есть сведения, что трагедии под названием "Медея" написали также известный философ Диоген (Diog. Lae. VI. 8) и некий Дикеоген (sch. Eurip. Med. 167), — не об одном ли и том же произведении идет речь, от которого, впрочем, ничего не дошло?
39
К первой же половине III в. до н. э. относится рассказ о возвращении аргонавтов с остановкой во владениях феаков, составлявший содержание одного эпизода в кн. I "Причин" Каллимаха. Однако от него сохранилось так мало, что можно оставить его здесь без внимания.
40
Об отражении образа Медеи в римской поэзии см.: Arcellaschi A. Medee dans le theatre latin dEnnius a S6neque. Rome. 1990.
43
Исключение составлял, может быть, только Еврипид (Med. 9 sq., 167, 486 sq., 502, 504 sq., 1331-1335), но здесь сама Медея укоряет Ясона в том, что он забыл о принесенных ради него жертвах.
44
Здесь и в дальнейшем мы употребляем это имя в той форме, в какой оно должно было звучать у Драконция (см. в конце § 6 о транслитерации имен собственных).