Понятие «утопия» имеет много значений. Здесь мы не станем все их рассматривать, а только коснемся ее первозданного смысла (утопия - от др.-греч. благое место), то есть определим конкретный регион, где с высокой долей вероятности возможен старт социально-экономических реформ, которые способны повернуть проблемный регион, а через него и весь мир, в сторону духовного развития.
Под влиянием пророчества Федора Достоевского, нам долгое время таким местом представлялась Россия или Украина. Прямо они не обозначались, но в числе прочих возможных кандидатов прочно занимали лидирующее положение, и в этом была своя логика. Западные страны не подходят для таких реформ из-за своего благополучия. Для стабильной зажиточности любые кардинальные перестройки выглядят нецелесообразными. У восточных, условно говоря, стран проблема иная: их социально-экономическое развитие недостаточно для старта капитальных преобразований в обществе. Поэтому наши надежды были связаны со страной, находящейся между Востоком и Западом, богатой на природные ресурсы, что значительно облегчает нагрузку на общество при проведении любых реформ, и достаточно развитой научно и технологически.
Шло время, и по некоторым политическим движениям властей России стало понятно, что и там понимают необходимость глобальных перемен, но эти перемены они почему-то рассматривают в рамках исторической стабильности своего государства. Однако совместить глобальные перемены со стабильностью невозможно. Стабильность, конечно, вещь важная, но она враг новому, особенно в случае, когда настоящей устойчивости государства уже нет давно.
Стабильность России, кроме прочего, была основана на терпимости большинства из народа того материального достатка, который остается после содержания своего государства. Учитывая огромные размеры страны и не менее великие воровские аппетиты многочисленной рати чиновников, этот достаток всегда был ниже западного. Этот, по сути, иррациональный договор между народом и государством и являлся стержнем стабильности России. Он начал нарушаться после отмены крепостного права (как это получилось, поясним чуть позже), и стабильность в стране стала ситуативной, основанной на репрессиях, страхе и доверии народа. Поэтому на самом деле за педалированием нынешними властями на стабильности России скорее всего скрывается отсутствие у ее политической элиты страны идей, кардинально преобразующих страну и мир.
Почему они не появляются, причин много, но главная состоит в том, что из-за разрыва с прошлым нарушена духовная эволюция общества. Новая идея не может появиться на пустом месте, новое вытекает из прошлого. А в России связь с прошлым за последние сто лет разрывалась дважды. Сначала большевистской элитой было уничтожено и предано забвению все монархическое в стране, затем началась массовая декоммунизация страны.
Современная политическая элита России, несмотря на некоторые известные реверансы в сторону победившего в мировой войне советского народа, в своем большинстве ненавидит (кто-то прямым текстом, другие завуалировано) советское прошлое, будь иначе, она бы не отказалась хотя бы от названия страны, в которой родилась, и которой клялась в верности в своих присягах. Эти клятвопреступники и есть пустое место, свободное от новых идей, и им ничего не остается, как цепляться за стабильность страны, в смысле высочайшего управленческого достижения.
Клятвопреступники, открыто охаивающие СССР, агитируют за сверхпотребительскую западную стабильность для России, а тайно ненавидящие его – за бедную доморощенную. При этом первые мечтают о развале страны в угоду Запада, а вторые в ответ приводят свой железобетонный аргумент: а для чего нам западная зажиточность, если России не будет?
В этой полемике по-разному, но не правы обе стороны, поэтому она тупиковая. Выходом из этого тупика могла бы стать социально-экономическая реформа, резко увеличившая рост благополучия народа (выше западного уровня) с неминуемым эволюционным исчезновением не только России, но и всех остальных стран, примкнувших к этому благополучию. Однако у политической элиты страны на такую реформу нет ни воли, ни способностей.
Так или иначе, но стабильность России объявлена властями главным приоритетом ее существования, поэтому Москва, несмотря на потуги властей быть альтернативой западным ценностям, находится в их орбите, хотя и крутится вдали от ее центра. А это означает, что каких-то кардинальных реформ для блага самой страны и человечества в целом ожидать от нее не приходится.