Грозила смертным, словно дыба.
В порыве яростном своём,
Бык Посейдона мчал свирепо,
Губя в пути народы слепо
Уничтожая всё кругом.
И вот Геракл в путь пустился,
И вновь за море устремился.
III
При виде критского быка,
Геракл, ухватив бока,
Стремительно и одержимо
Сцепился с ним неумолимо.
Рога он цепью обвивал
И крепко за неё держал.
Напрасно сбросить бык пытался
Геракла со спины своей.
Как зверь могучий не старался,
Герой всё ж был его сильней.
В страданьях бык метнулся к морю
И в волны бросившись, поплыл
К Пелопоннесу, так приплыл,
Хрипя, предавшись скорбно горю.
Геракл зверя укротил
И этим Крит освободил.
IV
В Микены он быка доставил.
У царских стен трофей оставил.
Но Эврисфей страшился зверя.
В его беспомощность не веря
На волю он быка пустил
И тем себя освободил.
Почуяв вскоре дух свободы,
Метнулся бык на вольный свет.
Так начались его походы
И отразились в бездне лет.
Он мчался ветром по полям
В долину Аттики бессмертной,
И рвался бурей беспросветной
К пелопонесским берегам.
На Марафонском рве злодея
Настигла вмиг стрела Тесея.
Кони Диомеда
( восьмой подвиг)
I
И снова слабый Эврисфей
За горизонт седых морей
Геракла шлёт, а сам дрожит.
Очередной наказ гласит:
«Похитить должен ты коней
И мне доставить поскорей.
Они в конюшне Диомеда
Давно на привязи томятся,
И по ночам и в час обеда.
Они мне постоянно снятся".
Геракл было возмутился:
"Я не разбойник и не вор,
Чтоб воровать. Это позор.
Я для добра к тебе явился.
А ты меня на зло толкаешь,
Неужто сам не понимаешь?!»
II
В ответ на это царь Микен
Ему гласит с высоких стен:
"Бистонов царь - сам Диомед
На протяженье долгих лет
В конюшне держит лошадей
И мясо им даёт людей.
То людоеды, а не кони.
Они терзают жертв своих.
И в адских криках берег тонет,
Когда они в цепях стальных
Свою добычу рвут на части.
Кровь хлещет бурною струёй
И растекается рекой,
На берега безумной «власти».
Коней похитив Диомеда
Накажешь этим людоеда».
III
Пришлось Гераклу согласиться
И в долгий путь вновь устремиться.
С тяжелым сердцем он ушёл,
В пути своём он смысл обрёл,
Узнав всю правду о гостях
И диомедовых конях.
Когда чужие корабли,
Просторы Фракии броздили,
Их было видно издали.
Как чайки паруса парили.
И лишь фракийских берегов
Суда могучие касались,
Как иноземцы вдруг пленялись
Гостеприимством сих пиров.
Царь - Диомед здесь славил мир
Сзывая странников на пир.
IV
Все слуги верою и правдой
Служили доблестью исправной.
Гостей созвав, на сей банкет,
Они за всё несли ответ.
И щедрый царь своим вином
Поил гостей в дворце своём.
А после хвастался конями
Пред оживлённою толпой.
Упитанными жеребцами
Он восхищался день-деньской.
И гости, слушая рассказ,
Желанье тотчас выражали
Их навестить. Они не знали,
Что это их последний час.
Жестокий царь, как подношенье,
В вольер гостей вёл на съеденье.
V
Сомненья упорхнули прочь,
Когда божественная ночь
Геракла в тайну посвятила
И тем глаза ему открыла.
Он понял свой священный долг.
Теперь герой узрел в нём толк.
Спасти людей от Диомеда
Ему судьба давала шанс,
Коней оставить без обеда,
Восстановив земной баланс.
Доплыв меж тем до страшных мест,
Геракл явился к Диомеду
И прямо, так сказать, к обеду.
Он, словно грозный Эверест,
Предстал во царствии жестоком,
Опутанным сплошным пороком.
VI
"Отдай коней мне, Диомед.
Так избежишь ты многих бед.
Ведь то ни кони — людоеды,
И их кровавые обеды
Давно прославил дух людской
И рассекретил пред толпой".
Геракл томно ждал ответа
От разъярённого царя.
Так, ожидал он до рассвета,
Теряя видно время зря.
Наутро хитрый Диомед
Войска направил на героя,
Не обошлось и здесь без боя,
И содрогнулся белый свет!
Геракл войско разметал
И Диомеда покарал.
VII
Так, Диомеда сам герой,
Ведомый избранной судьбой,
Дал на съедение коням -
Могучим царским скакунам.
И прежний хищник агнцем пал,
Едой питомцам своим стал.
Коней же доблестный герой
Доставил вскоре Эврисфею.
И тем обрел души покой,
Осуществив царя идею.
При виде четырёх коней,
Микен правитель испугался