Андрей Кураев
Мифология русских войн
Том I
При оформлении обложки использованы фотографии барельефов памятника советскому солдату-освободителю в болгарском городе Пловдив.
Часть 1
«Мы никогда ни на кого не нападали»
Предисловие
В значительной мере предлагаемая книга — это сборник банальностей. Что-то вроде справочника или подручного пособия (handbook), которое может пригодиться для защиты своего личного пространства от натиска пропаганды.
В мифологии «Гражданской Религии России», насаждаемой государственной и церковной пропаганде, пышно цветут четыре мифа:
1. Россия никогда ни на кого не нападала, и вела лишь справедливые оборонительные войны.
2. Россия расширялась к присной радости присоединяемого населения.
3. Россия сохранила все народы, вошедшие в ее состав, и создала условия для процветания их национальных культур.
4. «Коллективный Запад» всегда ненавидел Россию и стремился ее погубить.
Под их раскидистой клюквенной сенью наливается восторженной субстанцией пятый миф: «Богом хранимая наша держава всегда была победоносна и никогда не проигрывала войн».
Для многих людей очевидно, что это вовсе не так. Но если все же кому-то понадобятся аргументы и факты для обоснования своего несогласия с громким пропагандистским майнстримом, то их (АиФ) можно найти в предлагаемой книге.
Исторический кругозор многих людей ограничен школьным учебником или воскресной (теле)проповедью. Если чего-то в том учебнике не было — значит, и в истории такого не случалось.
Такое сужение сознания опасно: оно не позволяет посмотреть на себя глазами «другого» — соседа, иноверца, члена не майнстримной социальной группы. И не позволяет прогнозировать его реакции и действия. Ответ на вопрос «А нас-то за что?» становится труднонаходим.
Вполне библейская очевидность заповеди «Не бомбите, да не бомбимы будете!» никак не может попасть в зону очевидности российского обывателя и тем самым вывести его из имперской зоны комфорта.
Кроме того, нераскаянное, неосужденное и даже героизированное насилие может легко повториться.
Это книга «дискредитации».
Корень этого слова — credo. Это высокое слово, которое я могу относить только к Тому, о Ком и говорит credo христиан. Белоснежность земных правителей точно в этот символ веры не входит.
Работа христианского миссионера всегда сопровождалась критикой языческих «суеверий», мифов и традиций. Если сегодня идол государственного левиафана навис над душами людей, причем с требованием credo-вать в него — значит, миссионеру стоит отложить до иных времен свои споры с «сектантами» и предостеречь от иной опасности.
Работа философа также предполагает критику зон очевидностей и комфорта. Тезис философа во все века один и тот же: «всё не так, как кажется».
Ну, а историку на судьбе написано осаживать свободный от фактов полет историософских фантазий, перенасыщенных кванторами всеобщности (все, всегда, никогда…)
Ксенофобия, защита своей территории и своих самок — это стандарт поведения животных.
В научной литературе описана «Война шимпанзе Гомбе или Четырёхлетняя война».
Конфликт происходил между двумя сообществами шимпанзе в Национальном парке Гомбе-Стрим в Танзании между 1974 и 1978 годами.
Эти две группы когда-то были объединены в общину Касакела. К 1974 году исследователь Джейн Гудолл заметила раскол сообщества. В течение восьми месяцев большая группа шимпанзе отделилась от стаи в южной части Касакелы и была переименована в общину Кахама. Стая сепаратистов состояла из шести взрослых самцов, трёх взрослых самок и их детёнышей. У Касакела осталось восемь взрослых самцов, двенадцать взрослых самок и детеныши. Во время четырёхлетнего конфликта все самцы общины Кахама были убиты, что фактически привело к её распаду. Затем победившая Касакела расширилась на территорию Кахамы.
Джейн Гудолл считала шимпанзе, хоть и похожими на людей, но «более приятными». В сочетании с её наблюдениями в 1975 году за пожиранием собственного детёныша высокоиерархичной самкой, Четырёхлетняя война раскрыла для неё "тёмную сторону" поведения шимпанзе. В своих мемуарах 1990 года «Через окно: мои тридцать лет с шимпанзе Гомбе» она писала:
«В течение нескольких лет я изо всех сил пыталась смириться с этим новым знанием. Часто, когда я просыпалась ночью, ужасные картины возникали в моей голове непрошено: Сатана одна из обезьян, сложив ладонь лодочкой под подбородком Сниффа, пьёт кровь, которая течёт из большой раны на его лице; старый Родольф, обычно такой добродушный, выпрямился, чтобы швырнуть четырёхфунтовый камень в распростёртое тело Годи; Джомео отрывает полоску кожи от бедра Де; Фиган, бьющий снова и снова поражённое, дрожащее тело Голиафа, одного из героев своего детства».