На завтрак была «картовь необлупленная, или суп картонный (так выговаривали все в деревне), или каша ячневая (другой крупы в тот год нельзя было купить в Торфопродукте, да и ячневую-то с бою – как самой дешёвой ею откармливали свиней и мешками брали)» [1].
«Но не Матрёны в том была вина: не было в Торфопродукте и масла, маргарин нарасхват, а свободно только жир комбинированный» [1].
Матрёна по вечерам иногда рассказывала о своей жизни постояльцу. История жизни этой женщины завораживала и в то же время ошеломляла Игнатича. «Наворочено было много несправедливостей с Матрёной: она была больна, но не считалась инвалидом; она четверть века проработала в колхозе, но потому что не на заводе – не полагалось ей пенсии за себя, а добиваться можно было только за мужа, то есть за утерю кормильца. Но мужа не было уже двенадцать лет, с начала войны, и нелегко было теперь добыть те справки с разных мест о его сташе и сколько он там получал…
Хлопоты эти были тем затруднены, что собес от Тальнова был в двадцати километрах к востоку, сельский совет – в десяти километрах к западу, а поселковый – к северу, час ходьбы. Из канцелярии в канцелярию и гоняли её два месяца – то за точкой, то за запятой. Каждая проходка – день. Сходит в сельсовет, а секретаря сегодня нет, просто так вот нет, как это бывает в сёлах. Завтра, значит, опять иди. Теперь секретарь есть, да печати у него нет. Третий день опять иди. А четвёртый день иди потому, что сослепу они не на той бумажке расписались, бумажки-то все у Матрёны одной пачкой сколоты» [1].
Далее Матрёна рассказывает главному герою о том, что муж её – Ефим, который пропал без вести, любил Матрёну, и не бил её, как деревенские мужья своих жён. Да вот только сама Матрёна едва ли любила его. Она должна была выйти замуж за старшего брата мужа – Фаддея, но тот ушёл на фронт в Первую мировую войну и пропал без вести. Матрёна долгое время ждала его, но затем, по настоянию семьи Фаддея вышла замуж за его младшего брата – Ефима. Но тут внезапно появляется Фаддей, сидевший в венгерском плену, и, как дальше рассказывает хозяйка, он не зарубил топором Матрёну и её мужа лишь потому, что Ефим – его родной брат. Фаддей находит себе другую жену, но с таким же именем – Матрёна. У них в семье рождается шестеро детей. Главная героиня рассказа тоже родила шестерых детей от Ефима, да только они умирали, не прожив и трёх месяцев. Вся деревня решила, что Матрёна – «порченная», и сама Матрёна поверила в это. Она взяла на воспитание дочку «второй Матрёны» – Киру, воспитывала её десять лет, после чего та выходит замуж и переезжает в посёлок Черусти.
Матрёна Васильевна рассказывает, что за всю свою жизнь она всегда работала для кого-то, ничего не делая для себя: то на колхоз, то на соседей, выполняя при этом «мужицкую» работу, не беря денег взамен. Постепенно рассказчик понимает, что Матрёна, отдающая себя без остатка, и есть «тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша» [1]. И при этом Игнатич приходит к ужаснувшему его выводу – если Россия держится на таких самоотверженных старухах, что же будет с ней дальше?
Из-за своей самоотверженности, собственно, и погибает главная героиня рассказа. Нелепо, трагично погибает. Матрёна погибает, помогая Фаддею с сыновьями перетаскивать через железную дорогу на санях часть своей избы, завещанной Кире. Не пожелав дожидаться смерти Матрёны, Фаддей решает забрать наследство для молодых при её жизни, тем самым невольно спровоцировав гибель Матрёны. В конце рассказа и описывается смерть Матрёны. Переезд находился на крутой горе, шлагбаума там не было. Перевалив через переезд, трактор перевёз первые сани, а вторые сани, из-за того, что трос лопнул, «на переезде застряли и разваливаться начали». Тракторист, сын Фаддея хромой, ну и Матрёна, бросились ко вторым саням трос ладить и сани чинить. Двигатель трактора шумел так, что ничего не было слышно вокруг, а тут на вторые сани два сцепленных паровоза надвигались. Они ехали задом, без светового сопровождения. «Налетели – и в мясо тех троих расплющили, кто между трактором и санями. Трактор изувечили, сани в щепки, рельсы вздыбили, и паровоза оба набок» [1].