"Люди с готовностью принимают на веру любые голословные утверждения. Оттесняя ваш старинный рационализм и скепсис, лавиною надвигается новая сила, и имя ей — суеверие. (…) Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Теперь стоит сказать: "О, это не так просто!" — и фантазия разыгрывается без предела, словно в страшном сне. Тут и собака что-то предвещает, и свинья приносит счастье, и кошка — беду, и жук — не просто жук, а скарабей. Словом, возродился весь зверинец древнего политеизма, — и пес Анубис, и зеленоглазая Баст, и тельцы васанские. Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям; и все лишь потому, что вас пугает слово "вочеловечился"".
Итак, Советский Союз середины 1980-х годов, потеряв марксистскую трансценденцию, не приобрел взамен ничего равноценного, и его население, еще толком не осознавая этого, испытывало сильный экзистенциальный голод. В этой ситуации "радиация" перестала восприниматься как обычное природное или техногенное явление, имеющее естественное происхождение, регистрируемое приборами и описываемое физическими законами. Она вышла за рамки здравого смысла и приобрела трансцендентную составляющую.
Реплика (психолог, 44 года):
— Нужно иметь в виду еще одно важное обстоятельство: атомная энергетика сама по себе онтологически значима. Запустив самоподдерживающуюся ядерную реакцию, Человек впервые овладел огнем, зажженным не от Солнца, и тем самым присвоил себе часть божественных прерогатив.
"— Господи! Они синтезировали еще один трансурановый элемент. Как реагировать?
— Ну… добавьте еще один нелинейный член в истинное уравнение единого поля".
Этот анекдот понятен нашим гостям, потому что они преодолели обрушение своей онтологии и остались в строю борьбы за Будущее.
Реплика (эксперт-международник, 26 лет):
Ну, у нашего поколения есть что ответить: "Господи! Да они же Тебя неправильно позиционируют…"
Заулыбалась узнавшая слова В. Пелевина молодежь… На то они и поколение-пепси. Беда в том, что мы читали все, что читали они, и еще библиотеку мировой литературы, просто так, в детстве.
Докладчик (физик, 45 лет):
— Все верно, дамы и господа, для того чтобы рассчитывать процессы, происходящие в активной зоне реактора, и принимать их как естественные, нужно определенное мужество. "Творчество" и "творение" — однокоренные слова, и, в известном смысле, атомщики соучаствуют в акте творения и разговаривают с Богом на его языке.
Люди со слабой онтологией и тем более потерявшие онтологию вовсе, к этому не готовы. Они предпочли бы вообще ничего не знать об атомной бомбе, ядерных реакторах, радиационных авариях. Но знать приходится. И вместо восхищения творением приходит страх. Иррациональный страх радиации, "которая везде". Фобии, психосоматические заболевания, вплоть до рака. Хочется задать простой вопрос: репортеры, которые пишут, что даже минимальные дозы радиации вызывают лейкозы, рак кожи, другие злокачественные опухоли, — отдают себе отчет, что их статьи сами обладают выраженным канцерогенным действием?
Я не случайно употребил термин "восхищение". Такие катастрофы, как Чернобыль, должны, на мой взгляд, вызывать не только скорбь, но и уважение к Человеку. Овладение Силами, соизмеримыми с божественными, не проходит гладко, как и любой акт взросления. Творческий потенциал юности часто проявляется именно через ошибки и проступки.
На этом следовало бы закончить семинар, но как-то жаль расстаться с теми, кто там был и ее, родимую, атомную энергию делал…
Реплика (генетик, 48 лет):
— Да, тема цепляет. Я даже не ожидал, что так здорово… Мы разбудили многих зверей. Но что-то не верится в силу их когтей и зубов…
Физики вон и после не такого выжили…
Мы уже неоднократно цитировали Льва Дмитриевича Рябева, министра Средмаша. (Л. Рябев):
— Фактически после Чернобыльской аварии и развала Советского Союза ядерная энергетика в нашей стране не развивалась, она стагнировала. И это могло привести к разрушению того потенциала, который был создан в советские времена. Об этом говорит сам факт, что мы за последние 15 лет достроили всего лишь 3 энергоблока. Ясно, что так дальше продолжаться не могло. Уходили кадры, молодежь не приходила, не было соответствующей зарплаты на предприятиях отрасли. Распадались научно-исследовательские институты, разрушалась экспериментальная база.