власть Колчака внешне была подведена и формальная леги-тимность: власть ему вручил Совет министров, который после ареста Директории признал её распавшейся и постановил
передать власть единоличному Верховному правителю, после
чего 13 голосами из 14 избрал на этот пост адмирала1. Фор-мальный же суд над исполнителями переворота оправдал их
действия угрожающими государственности поступками руководства партии эсеров во главе с В.М. Черновым, призывав-шим ещё до переворота создавать вооружённые отряды партии. Попытки эсеровского руководства оказать сопротивление
перевороту в Екатеринбурге и Уфе были быстро пресечены.) В любом случае формальной легитимности у власти Колчака
было больше, чем у советской власти, «узаконенной» 26 октября 1917 г. II Всероссийским съездом самозваных Советов —
неподзаконных на тот момент общественных организаций, не
имевших на это никаких полномочий.
Но если даже мы перечитаем ещё раз обвинения, официально выдвигавшиеся тогда против адмирала, то увидим, что
это обвинения прежде всего политические — и в первую очередь обвинение в вооружённой борьбе с советской властью, а
не в каких-то «военных преступлениях», какового термина на
тот момент ещё даже не существовало.
Более того, поскольку сам Колчак гражданином РСФСР не
1 Гинс Г.К. Указ. соч. С. 207; Серебренников И.И. Указ. соч. С. 217–
218.
160
Глава 6. «Белый террор» и вопрос о реабилитации
являлся и на её территории не находился ни одной минуты, то он
не может обвиняться в нарушении законов советской власти (к
тому же, как мы выяснили, власти, не считавшейся легитим-ной и не являвшейся таковой).
Что касается «законности» и вообще правового значения приговора Иркутского военно-революционного комитета, расстрелявшего А.В. Колчака 7 февраля 1920 г., здесь вообще всё перевёрнуто наизнанку. Начиная с того, что «приговор»
был предрешён личным указанием В.И. Ленина в секретной
записке заместителю председателя Реввоенсовета республики (Л.Д. Троцкого) Э.М. Склянскому (на Западе её текст был
впервые опубликован составителем издания «Бумаги Троцкого» Д. Мейджером, а впоследствии найден в архиве и сам
оригинал. Тексты оригинала и копии совпадают, отсутствует
лишь дата). Записка гласила: «Шифром. Склянскому. Пошли-те Смирнову (РВС-5) шифровку: Не распространяйте никаких
вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия
нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с
разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Подпись тоже шифром.
Берётесь ли сделать архинадёжно?»1.
Повторялась история с Царской семьёй: большевистский
вождь хотел снять с себя ответственность за казнь без суда перед лицом цивилизованного мира. Было выгоднее изобразить «акт возмездия», так сказать, «инициативой народных
масс». Во исполнение распоряжения вождя член Реввоенсовета 5-й армии И.Н. Смирнов направил Иркутскому ревкому
телеграмму, в которой в частности говорилось: «Ввиду… движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения советской власти в Иркутске настоящим приказываю
вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, пред-1 РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф. 2. Оп. 1. Д. 24362. Л. 1; The Trotsky papers. 1917–1922. Vol. II. Р. 30.
161
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
седателя Совета министров Пепеляева… с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении донести»1. Официаль-ное постановление Иркутского ревкома, опубликованное на
следующий день в печати, гласило: «Бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего председателя Совета министров Пепеляева — расстрелять. Лучше казнь двух преступ-ников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв»2.
Непосредственные организаторы расстрела (С. Чудновский, А. Ширямов, И. Бурсак) в дальнейшем публиковали свои воспоминания: в те времена это считалось не только не зазорным, но и почётным.