Таким образом, решение о казни было не судебным, а по-
литическим, предрешённым по согласованию с высшим советским руководством.
Знаменательно, что решение о расстреле Колчака было вынесено вскоре после официального постановления ВЦИК и
Совнаркома об отмене смертной казни от 17 января 1920 года.
А Пепеляева даже не успели ни разу допросить.
Поклонники советской власти рьяно возражают: во-первых, на ленинской телеграмме отсутствует дата, следовательно, она могла быть направлена после расстрела, а не до
него, а решение о казни приняли, в строгом соответствии с
официальной советской версией, иркутские большевики (а
советник ректора МПГУ Е. Спицын, имеющий диплом историка, в своём сравнительно недавнем выступлении по ра-дио «Россия» договорился до того, что «его шлёпнули эсеро-меньшевики», перепутав арест Колчака, произведённый 15
января 1920 г. эсеровско-меньшевистским Политцентром, за-хватившим власть в Иркутске 4 января, с его расстрелом, произведённым 7 февраля уже при власти большевистского Иркутского ревкома, отобравшего власть у Политцентра уже
1 Шишкин В.И. Расстрел адмирала Колчака // Гуманитарные науки
в Сибири (Новосибирск). Серия: Отечественная история. 1998. №2.
С. 80.
2 Известия Иркутского ВРК. 1920. 8 февраля.
162
Глава 6. «Белый террор» и вопрос о реабилитации
23 января). Но тогда зачем, спрашивается, оговорки о необходимости «разъяснить, что местные власти до нашего прихода
поступили так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске»? Тем более что никакой
реальной «угрозы Каппеля» не было: у каппелевцев было значительно меньше войск, чем у советского гарнизона Иркутска, и не было сил взять город. И почему в таком случае постановление было вынесено не непосредственно ревкомом, а после
категоричного приказа члена Реввоенсовета 5-й армии (которому и была адресована ленинская телеграмма, переданная через Склянского)?
Во-вторых, утверждают защитники большевиков, ревком
действовал в пределах своих полномочий, предоставленных
ему по советским законам в чрезвычайных обстоятельствах.
Это действительно так, но зачем тогда рассказывать сказки о
«судебном решении», когда суда не было и даже формальное
следствие не было закончено?
В-третьих, они цепляются за то, что Колчак и его правительство ещё в августе 1919 г. были объявлены советским правительством вне закона (и это действительно так), а значит, постановление об отмене смертной казни на них не распро-странялось. Сама практика объявления «вне закона», заим-ствованная большевиками из арсенала Французской революции, была уже задним числом юридически предусмотрена в
ст. 25 «Руководящих начал по уголовному праву» РСФСР, из-данных 12 декабря 1919 г. (этот сюжет, как и ряд других, касающихся расстрела А.В. Колчака, подробнее рассматривается в
недавно вышедшей книге В.Ж. Цветкова, к которой и отсылаю
всех интересующихся)1. Но тогда зачем вообще проводилось
какое-то формальное следствие, если объявленный вне закона может быть казнён непосредственно после установления
его личности? Словом, они сами запутались в противоречиях.
Характерно, что даже непосредственные руководители
1 Цветков В.Ж. Адмирал Колчак: «преступление и наказание» Верховного правителя России. М., 2018. С. 34.
163
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
расстрела (С. Чудновский, И. Бурсак) в своих воспоминаниях
признавали, что адмирал встретил смерть с солдатским мужеством, сохранив достоинство и перед лицом смерти1.
Но главное: ни о каких «военных преступлениях против
мира и человечности», о которых лепечут современные суды, отказывая А.В. Колчаку в формальной реабилитации, речи не
шло. Установленные ранее Гаагской конвенцией 1907 г. законы и обычаи ведения войны (включая обращение с военно-пленными, с мирным населением и т. д.) — кстати, первыми