— Персефона, ты стала выглядеть… — Бог прочистил горло. — Под стать этому мрачному месту.
— Чего тебе? — раздраженно рявкнула она, пропустив сомнительный комплимент мимо ушей.
— Я тоже тебя рад видеть, — отозвался Посейдон.
— В свете последних событий не могу сказать того же, — отрезала она. — Аида нет, он занят. Чертовы фурии совсем разошлись, у меня нет времени чаевничать.
— Пытаешься навести порядок во Дворце? — Посейдон нашел целое яблоко на столе, потрогал его, но положил обратно.
— Хочешь помочь? — Персефона недобро прищурилась.
— Можно и так сказать, — ответил Посейдон, заметив, как переменилась в лице Богиня. Он все же ее заинтересовал. А может, ей просто надоело подтирать за мужем.
В конце концов, Персефона еще не забыла, что ей ради Аида пришлось покинуть верхний мир.
— Валяй, — Персефона схватила яблоко и откусила большой кусок.
— Почему Аид отступился от своего плана? — спросил Посейдон.
Богиня нахмурилась. В дела Аида она вмешивалась редко, в его проблемы — еще реже. Как правило, ничего хорошего они не приносили. Да и узнавать таким образом о его похождениях к другим женщинам ей не улыбалось: в конце концов, она не может вечно держать Аида за его… достоинства, но и не собирается как истеричная жена преследовать его, уличая в измене и закатывая скандалы. Ее жизнь и так достаточно испорчена, делать ее хуже она не собиралась.
Ей уже было достаточно двух его приключений, результатом которого стали одна мертвая девочка-подросток, вернувшаяся с того света другая дочь и сын, который попал в немилость к Зевсу.
— Понятия не имею. Полагаю, понял, что натворил и так слишком много глупостей, да еще и ради кого…
Персефону передернуло. Она не хотела и думать об этом мальчишке ди Анджело, из-за которого Аид слетел с катушек.
— А если я скажу, что его убедили?
Персефона откусила еще кусок, смерив Бога подозрительным взглядом.
— И кто же его убедил?
— А кто мог убедить Аида? — усмехнулся Посейдон. Он осторожно откусил кусок яблока, которое держала в руках задумчивая Персефона.
— Он же не погнался за юбкой Афродиты? — Персефона сжала руку так, что яблоко треснуло и прозрачный сок потек по руке Богини.
— А лагеря уже рвут друг другу глотки? — вопросом на вопрос ответил Посейдон.
— Значит, погнался, — зарычала она. — Ну конечно! Кто еще может похлопать своими ресницами, забыть застегнуть блузку на верхние пуговицы и надеть юбку, которая выглядит не как пояс! — выпалила она в порыве ярости и снесла со стола скатерть с едой на пол. После она успокоилась, поправила на себе платье и прошептала: — Ах он за Афродитой погнался, ну, он у меня получит…
Персефона собралась было уйти, но Владыка морей и океанов перехватил ее за предплечье.
— Это желание Афродиты, — сказал Посейдон. Персефона застыла на месте, прислушиваясь к словам незваного гостя. — Временный мир между лагерями. Она не хочет войны.
Персефона недобро прищурилась. Сам Аид, зная ревнивый нрав своей супруги, наверняка бы не поступил настолько опрометчиво, связавшись с Богиней Любви. А вот у Афродиты нет совести, а потому она запросто могла и соблазнить ради достижения своей цели.
А еще Персефона хорошо знала: не стоит обделять вниманием того Бога, кто сам добровольно спустился в Царство Мертвых, чтобы оказать услугу.
— А я хочу? — спросила она наконец.
— Зависит от того, хочешь ли ты проучить своего благоверного или нет, — елейным голосом прошептал Посейдон.
— И если я хочу… — начала Персефона и вопросительно посмотрела на Бога.
— Ты натравишь римлян против греков от имени Плутона.
— То есть подставлю мужа, — перефразировала Богиня, усмехнувшись.
Судя по озорным огонькам, появившимся в глазах Персефоны, план ей пришелся по вкусу. Она словно уже представляла лицо Афродиты, когда ее план рухнет, и лицо ее любимого мужа, когда он поймет, что его подставили. Оба заслужили. Но Богиня вдруг нахмурилась и снова подозрительно покосилась на Посейдона.
— А тебе какая выгода от этого?
— Война уже близится к своей логической кульминации, а мы на вторых ролях, — сказал Посейдон, и это было правдой. — Тебя вот используют как… домработницу, а я… я думал, что это все закончится, едва начавшись.
Персефона задумчиво посмотрела на Посейдона, решая, стоит ли ему доверять или нет. Она выбирала между сидеть спокойно тут, помогая мужу, или отомстить ему за его очередную интрижку — и с кем! — с Афродитой, и, видимо, месть взяла вверх.
— Я поговорю с преторами римского лагеря и сообщу им волю Плутона, — промурлыкала она, зловеще улыбаясь.
— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — довольно улыбнулся Посейдон. — И присмотрись к этому полубогу… Чжану. Ненависть в нем кипит так, что его долго не придется уговаривать.
— А почему не эта девчонка… Рейна, кажется, — прищурилась Персефона.
— Она привезла Афину в Лагерь Полукровок в знак перемирия, и ей не угрожал Перси ее жизнью. В ней может еще проснуться адекватность, у нее достаточно сильная воля, чтобы противиться чарам Плутона, она еще может пойти на уступки грекам и в итоге настоять на мире. А вот Фрэнк… не после того, что натворил Перси.
Персефона усмехнулась.
— Подставлять старшего брата плохо, знаешь?
— Натравить два лагеря на моего сына ради мести самому младшему за своего тоже не кошерно, не находишь?
— Я думаю, мы с тобой найдем общий язык, — улыбнулась Богиня.
— Если уже к сегодняшнему вечеру римляне нападут на греков, можешь в этом не сомневаться.
— Так давай же дадим всем хлеба и зрелищ! — радостно воскликнула Персефона, и ее смех эхом раздался по всему дворцу.
========== Аннабет ==========
Руки уже затекли от толстых веревок, и сидеть на стуле вот уже два дня было крайне неудобно. Спать, кстати, тоже удавалось с большим трудом. Хотя Рейна была не так уж жестока и обустроила ее уголок мягким матрасом и одеялом на ночь. Даже снизошла до подушки. Правда, тогда Аннабет чувствовала пристальный взгляд ее собак, словно она могла выбраться из дома претора и убежать. На самом деле сейчас здесь ей было даже безопасней, чем за стенами этого здания.
За эти два дня она не смогла выбить из Рейны ровным счетом ничего. Кроме одного разговора прошлым вечером, после которого претор стала еще мрачнее, чем прежде.
Они пришли в лагерь поздно ночью. Рейне пришлось тащить Аннабет, потому что сама же вырубила ее в отеле.
Аннабет еще удивилась, когда очнулась, а Рейна практически несла ее на себе к дому. Причем вид у нее был достаточно… подозрительный. Она этого не сказала, но Аннабет не требовалось никаких объяснений: о своей пленнице она никому не хотела сообщать.
Это было странно, но Аннабет увидела в этом возможность убедить претора встать на свою сторону. Если бы Рейна была полностью уверена в словах Плутона, она бы привела Аннабет как пленную и не стала бы скрывать у себя в комнате.
— Зачем я тут? — спросила девушка, когда претор заперла дверь дома, а потом и двери комнаты.
Ее саму усадили на стул, завели руки за спину и крепко привязали. Рейна убрала ее меч из кости дракена в свой шкаф, и Аннабет мельком заметила, что там такого добра немало. Впрочем, Аннабет это не сильно удивило. Гораздо удивительнее было бы, будь в нем развешаны разные платья.
Может, Аннабет и смогла бы выбраться из пут, это лишь дело времени. Но две собаки уставились на нее злым взглядом, готовые разорвать на части. А за стенами преторского дома бродили не менее злые римляне, которые с радостью поиграли бы в игру «Убей грека». Хотя, собаки, решила Аннабет, это не так уж и плохо. Врать она все равно не собиралась, а собаки лишь подтвердят ее слова, не разорвав на части.
— За Джейсона, — хмуро ответила Рейна, снимая с себя доспехи.
— Хорошо, — кивнула Аннабет, соглашаясь с претором. — Это объясняет, почему я в Новом Риме. Но не почему я в твоем доме.