— Хочешь, чтобы я отправила тебя в камеру пленников? — Рейна кинула на Аннабет суровый взгляд, надеясь, что та закончит со своими вопросами, и присела на край своей кровати напротив девушки.
— У вас есть камера для пленников? — сморщилась девушка, удивленно уставившись на претора.
— А у вас нет? — не менее удивленно переспросила Рейна.
Аннабет смерила недоверчивым взглядом претора, но решила этот вопрос опустить. Сейчас были проблемы поважнее.
— Ты не ответила на мой вопрос, — заметила Чейз.
— Из нас двоих вопросы должна задавать я, — раздраженно бросила Рейна.
— Хорошо, что ты хочешь знать?
Претор, видимо, не ожидавшая такой готовности от девушки, недоверчиво прищурилась, словно не могла понять, можно ли верить ее словам. В ней ненависть боролась со здравым рассудком, и она не знала, доверять ли словам Плутона и все же отправить Аннабет в камеру пленников или дать ей шанс и выслушать ее. И то, что ее пленная сидела совершенно спокойно, было странно.
Аннабет заметила ее сомнения, а потому начала говорить абсолютно ровным спокойным голосом, смотря претору прямо в глаза.
— Форт Самтер, помнишь? Ты доверилась мне, и это было верное решение.
Рейна достала из кармана золотую монетку и покрутила ее в руках. Аннабет присмотрелась и узнала в ней монетку, которую дала ей Афина. Рейна ее хранила все это время и не в каком-то дальнем ящике с прочими безделушками, а в кармане.
— В знак перемирия между лагерями, — объяснила претор, заметив удивленный взгляд Аннабет. — Чтобы помнить, чего стоил мир.
Рейна поспешно спрятала монетку обратно в карман.
— Почему Перси решил поднять Лагерь Полукровок на войну? — спросила претор.
Снова холодная, собранная и сосредоточенная, она вперила взгляд своих карих глаз в Аннабет, и никакие собаки ей не были нужны, чтобы видеть человека насквозь и понять, лжет он или нет.
— Перси не поднимал Лагерь на войну, — ровно ответила Аннабет.
Рейна прищурилась, недовольная тем, что не может до конца понять, насколько девушка правдиво отвечает, а собаки молчали. Они хмуро уставились на Аннабет, но не рычали.
— Сам Плутон объявился в Лагере и сказал, что Перси объявил нам войну. И предостерег нас от вашего неожиданного нападения, — сказала она. — Как ты это объяснишь? Плутону стало скучно, и он решил таким образом развлечься?
— То же самое сказал Аид в Лагере Полукровок. Только нападать собирались на нас вы, и Перси был на вашей стороне.
Рейна снова помолчала, тщательно взвешивая ответ Аннабет. Ее слова шли вразрез со словами Бога. И хотя она понимала, что доверять Олимпийцам не стоит, особенно после того, что натворила Гера с Джейсоном и Перси, но совсем игнорировать слова Бога тоже не стоило. Особенно если этим Богом был Плутон.
Рейна могла засомневаться в себе, потому что Аннабет была достаточно умной, чтобы обмануть ее, но обмануть собак не смогла даже она. А они молчали. Даже не скалились.
— То есть в одно и то же время Аид и Плутон появились в лагерях и натравили их друг на друга, объявив зачинщиком Перси Джексона, — подытожила Рейна.
Аннабет кивнула.
— А почему ты не сказала этого на переговорах?
— А ты бы поверила?
— Нет, — призналась Рейна.
— Вот, — сказала Аннабет. — А Фрэнк тем более. Особенно после того, как поступил с ним Перси.
— Кстати, зачем ему нужен был Джейсон?
— Помочь с одним делом, — уклончиво ответила Аннабет.
Пока Рейна окончательно не избавиться от чар Аида, девушка не хотела выкладывать все карты на стол. Да даже без них, учитывая ситуацию между лагерями, полное доверие между ними казалось Аннабет невозможным.
— С каким? — продолжала допрашивать Рейна, догадавшись, что Аннабет об этом говорить не хотела.
— А это не твое дело, — ровно ответила девушка, надеясь, что Рейна не рассердится.
Но претор, кажется, разозлилась не настолько сильно, чтобы без слов погнать Аннабет взашей сразу в руки римлянам. Она лишь кинула сердитый взгляд на пленную.
— Ладно, — прочистив горло, сказала она, снова став серьезной. — Получается, Аид и Плутон намеренно сделали Перси козлом отпущения.
— Именно, — подтвердила Аннабет.
— И зачем ему это понадобилось?
Аннабет кратко изложила всю историю, начав еще с того момента, когда Фрэнк, Пайпер и Джейсон явились домой к ней и Перси и сообщили, что исчезла Хейзел. И как это привело их к тому, что они имеют сейчас: разъяренного Аида, Зевса и Посейдона, два лагеря, готовые глотки погрызть друг другу, похищенный Джейсон и козел отпущения Перси.
Рейна выслушала всю историю молча, иногда задумчиво кивая своим мыслям. Если все, что рассказала Аннабет, правда, а это правда, потому что собаки все еще ни разу не зарычали, значит, все складывалось еще хуже. Одно дело идти войной ради какой-то цели или ради самообороны, совсем другое — быть пешками в руках Богов.
— То есть так Плутон и Аид мстят, — подвела итог Рейна. — Два лагеря ищут Перси Джексона, чтобы его предать суду и казнить, а он где-то в бегах.
— Именно, — подтвердила Аннабет.
— Хм, — лишь задумчиво протянула Рейна и, уставившись куда-то в пол, вышла из комнаты.
С того дня Рейна не проронила ни слова. И игнорировала любой вопрос Аннабет. Она решала, что с ней делать и, видимо, никак не могла определиться, а потому держала ее в своей комнате и никому о ней не сказала в лагере.
И это вселяло в Аннабет надежду, что ей все же удалось убедить Рейну, хотя та ходила мрачнее тучи и не появлялась в комнате лишний раз, чтобы избежать Аннабет.
Рейна ушла еще рано утром, Аннабет даже проснуться толком не успела. Если вчера сидеть на жестком стуле было еще нормально, тем более надо было как-то убедить претора в том, что они не враги, то сейчас это начинало надоедать.
Выбраться из пут ей удалось за полчаса. И как только ее руки были освобождены, она сразу вскочила со стула, разминая свое тело. Больше всего беспокоили натертые до крови запястья, даже пальцы не хотели разжиматься. Она понятия не имела, что происходит в лагере и, признаться, не горела желанием выяснять это. Во всяком случае, одна и без всякой поддержки.
Но ей нужно было что-то придумать, чем-то себя занять, а у нее не было ни золотой драхмы, чтобы связаться с мальчиками, ни возможности выбраться наружу без шанса остаться незамеченной.
Аннабет принялась рассматривать комнату Рейны со скуки. И даже здесь не было ничего интересного. Никаких личных вещей: все полки чистые, везде идеальный порядок. Большая кровать у окна, застеленная серым однотонным покрывалом, черные шторы, которые плотно закрыты на окнах (чтобы не было видно Аннабет снаружи), большой шкаф и письменный стол, на котором не было ничего, кроме пары листов бумаги и маленького стаканчика с ручкой и идеально наточенным карандашом.
По шкафам претора Аннабет лазить желанием не горела даже ради своего меча, а вот одолжить у нее ручку с листом было самое то.
Сама не заметив как, она схематично нарисовала карту Лагеря Полукровок. И пока рисовала, пыталась придумать, как можно выстоять, если римляне нападут. Конечно, надежда, что этот момент так и не настанет, еще не покидала Аннабет, но она не была бы дочерью Афины, если бы не продумала все варианты развития событий. А вариант с войной исключать было нельзя. Она на бумаге пыталась начертить, как распределила бы силы греков, как могли бы напасть римляне, какой тогда была бы оборона. Таких разных вариантов событий собралось уже на листов шесть, и Аннабет изрисовывала уже седьмой. И ее это начинало раздражать. По большей части потому, что ни один из ее вариантов для Лагеря Полукровок благополучным не был. Все заканчивалось полным разгромом, и перед глазами Аннабет стоял образ разрушенного Лагеря, от которого она никак не могла избавиться. Она не могла позволить своему дому погибнуть в огне.
Огонь. Идея была сумасшедшей, но она могла сработать. Карандаш запорхал над девственно чистым листом бумаги, и на ней снова стал вырисовываться план лагеря. Вдохновленная своей идеей, она чертила быстро и на скорую руку, стараясь записать все, чтобы не забыть.