Посейдон подозрительно покосился на Афродиту. У нее был выход из этой ситуации, Джейсон и Уилл почти достигли своей цели, но она об этом не сказала. Впрочем, Зевс вряд ли обрадовался бы возвращению Фемиды и ни за что бы не одобрил ее план, а потому Афродита сочла разумным промолчать.
— И как это мы косвенно вмешаемся в эту войну, когда обе стороны мечтают прикончить друг друга? — спросила Афина, смерив Афродиту презрительным взглядом.
Не то чтобы предложение Богини любви было таким уж плохим, просто Афина так реагировала на каждую идею от Афродиты, справедливо считая, что от ее советов никогда не получается ничего путного.
— Для того мы тут и собрались, чтобы выяснить это, дорогая, — спокойно парировала Афродита, вновь вернувшись к своим ногтям.
Афина собралась было ответить, но в беседу вмешался Гефест:
— У меня и так голова разрывается на части, не хватало еще женских ссор! — раздраженно бросил Бог, массируя пальцами виски.
— Боги, Гефест, знай я, что ты способен проявлять эмоции, не ушла бы от тебя так быстро, — сказала Афродита с усмешкой.
— Я поддерживаю Зевса, прямое вмешательство недопустимо ни при каких обстоятельствах, — Гефест, казалось, даже не заметил слов своей супруги и продолжал буравить взглядом мраморный пол тронного зала. — Но можно попробовать оттянуть начало войны.
— И сколько мы будем пребывать в таком состоянии? День? Неделю? Месяц? Уж лучше пусть прикончат друг друга. И мне меньше заботы, — Дионис снова отпил из своего бокала, немного подержал вино во рту, смакуя его вкус, и, наконец, проглотил, снова поднеся бокал к губам.
Афродита подозрительно на него покосилась: директор лагеря был не настолько безразличен, насколько хотел выглядеть. За все эти годы он привязался к каждому из полубогов, что было совсем не похоже на Диониса, и свою боль он пытался запить вином. Но как раз таки в последней его привычке не было ничего удивительного.
— Да, если бы Аид не открыл Врата, — напомнила Артемида. Она снова обратилась к Зевсу. — Отпусти Аполлона, он нам поможет.
— Снова поддастся на лесть какого-нибудь своего потомка и сделает глупость? — спросил Гефест. Артемида кинула на него злой взгляд, но Бог лишь пожал плечами. — Ничего личного, я не против твоего братца, но он слишком падок на лесть, а это не чинится.
Зевс помрачнел и вперил мрачный взгляд на Артемиду, и та поняла, что он ни за что не отпустит Аполлона. По крайней мере, не сейчас.
— Хорошо, — сказала она, кивнув. — Тогда верни Аиду его сына. Пусть он закроет Врата, и все наши проблемы на этом закончатся.
— Аид ведет себя как ребенок, у которого забрали любимую игрушку, и он теперь капризничает, — раздраженно бросила Афина. — Вернуть ему сына — поощрить его поведение.
— Вернуть ему сына значит закончить войну, Афина. И чуть раньше ты сама предлагала именно так и поступить, — лукаво улыбаясь, напомнила Афродита, явно довольная собой. — И кажется, мы как раз это решение и ищем.
— Это нужно было сделать еще раньше, когда это не стало для Аида детским капризом, — ответила ей Афина, кинув на Богиню любви испепеляющий взгляд.
— Согласен с Афиной, — сказал Гефест. — Этот мальчишка имеет сильное влияние на Аида. Это неисправность, ее срочно нужно починить.
Афродита шокировано посмотрела на своего мужа. Сегодня он не переставал удивлять Богиню любви, и, возможно, это позабавило бы ее в других обстоятельствах, но сейчас это только раздражало: он не только ее не поддержал, он отстаивал точку зрения Афины. Афины!
— Боюсь, тут придется встать на сторону Зевса, — отозвался Дионис. — Аид немного переборщил со своими родительскими чувствами.
Афродита открыла было рот, чтобы высказать все, что она думала о Гефесте и о куске железа, что у него вместо сердца, а потом наброситься на пьяного Диониса, по жилам которого текло вино вместо ихора, окончательно разрушившее ту часть мозга, которая отвечала за чувства и адекватность, но потом передумала. Она помрачнела и крепко сжала кулаки. Боги, что с них взять. Тем более, она и так знала, что после того, как Аид привел в действие свою угрозу, все переметнулись на сторону Зевса.
Она ведь просила его не вмешиваться! Как он мог нарушить свое слово и натравить римлян на греков?! Об этом она еще поговорит с ним…
— Посейдон, а что думаешь ты? — вдруг спросила Афродита. — Стоит ли Зевсу вернуть Аиду его сына?
— И правда, брат, что ты думаешь?
Владыка Небес заинтересованно посмотрел на Бога морей и океанов, ожидая его ответа. Посейдон даже бровью не повел — все продолжал смотреть куда-то в стену с мрачным лицом.
— Ты ведь считаешь, что мальчишка виноват и может быть опасен, — уклончиво ответил Посейдон. — Что ж, если ты думаешь, что на острове ему самое место, то так этому и быть.
Зевс, на губах которого мелькнула довольная улыбка, кивнул, определенно удовлетворенный ответом Посейдона. А тот едва сдержался от того, чтобы раздраженно не закатить глаза: как же мало нужно, чтобы самомнение Зевса поднялось до заоблачных вершин.
— Значит, план Афродиты отменяется, — подытожила Афина, кивнув. — Аид слишком многим жертвует ради своего смертного отпрыска. Пусть это послужит ему уроком.
— Ты хоть понимаешь, что если римляне доберутся до греков, война может затянуться на долгое неопределенное время? — спросила Афродита, выпрямившись на своем троне, и вызывающе посмотрела на Афину.
— Мы бессмертны, что стоит нам немного подождать, пока полубогам надоест воевать?
— Эти малолетние недоумки слишком глупы и безрассудны, — вступил в перепалку Богинь Дионис. — А учитывая, что Врата открыты и полубоги могут возвращаться снова и снова, это может продлиться даже на века. За это время могут проснуться те, кого мы только усыпили.
— Пей свое вино и не расстраивай народ, — посоветовала Артемида, брезгливо смерив взглядом Бога виноделия, а тот с веселой ухмылкой издевательски отсалютовал ей бокалом и враз его опустошил. — Но я не могу не согласится с Дионисом. Охотницы под чары Аида не попали, мы можем немного помешать римлянам, но нас тоже надолго не хватит.
— Римляне не смогут напасть на греков, если греков не будет на месте, — задумчиво сказала Афина.
Боги выжидающим взглядом посмотрели на Афину, и та расправила плечи, гордо вздернув подбородок.
— Нужно спрятать греков каким-нибудь образом или просто отгородить армии.
— И долго ты так будешь держать их порознь? — поинтересовался Дионис, сова опустошая свой бокал вина.
— Пока я и Аид не придем к согласию, — ответил Зевс.
— И как ты собираешься договариваться с Аидом? — спросил Посейдон, нахмурившись.
— Если до Аида не дойдет по-хорошему, мы вполне можем ему противостоять, пока находимся в относительно здравом уме, — предложил Гефест.
— Где же Гестия и Гера, когда они так нужны, чтобы вбить вам в головы хоть долю здравого смысла?! — воскликнула Афродита, встав со своего трона. — Зевс, ты его брат, неужели не можешь найти с ним компромисс? Обязательно прибегать к физической силе?
— Конечно, я попробую поговорить с ним. Но он уже открыл Врата, и из-за него римляне пошли войной на лагерь. Аид ясно дал понять, что разговоры ему ни к чему.
Афродита лишь покачала головой. Арес совсем рядом снова что-то ломал, и его крики становились все громче. Он ругался то на латинском, то на греческом, проклинал все, на чем свет стоит, и это служило остальным Богам напоминанием о том, что их ждет в скором времени, если они не найдут решение проблемы.
Конечно, первым пострадал Арес. Его потомки — Кларисса от греческой ипостаси и Фрэнк от римской — готовились сражаться друг с другом, и раздвоение личности у Бога Войны началось сразу, как Фрэнк объявил Рейну предателем и повел легионы на войну.
— Разговоры уже ничем не помогут, — сказала Афродита, смотря Владыке небес прямо в глаза. — Помогут поступки. Зевс, мы тебя выбрали Царем Богов не просто так. В твоих силах принять верное решение и остановить войну, пока все это не зашло слишком далеко.