4 Связывая этот миф с вышеизложенным, маринд обычно говорят, что пиявка в равной мере принадлежит всем боанам, потому что все первые люди внесли свою долю в ее создание.
№ 64. [Вариант см. Н4.]
5 Это миф недавнего происхождения. Он связан с предыдущим, хотя в чем-то не согласуется с ним. Имеются в виду и европейцы, и цветные пришельцы.
6 Огнем владел тогда один лишь дема, чужеземцам он не был известен.
№ 65.
7 Небесную крышу маринд представляют себе твердой. Там, по их понятиям, находится мир, аналогичный земному, где об и-тают хаис. Известны, однако, и другие места, где обитают хаис. Они находятся по ту сторону больших рек Флай и Дигул. Эти места обобщенно называют Хаис-мирав. Страна мертвых на севере за Дигулом, видимо, старше. О Хаис-мирав за рекой Флай стали говорить позже. С некоторых пор умерших «переселяют» также и на острова чужеземцев — Макассар, Амбон, Яву.
8 См. № 61.
Представление о мироздании и космические мифы
№ 66. [Вариант см. Н7.]
1 Это «настоящее имя» (игиц-ха) солнца.
2 Головное украшение из перьев райской птицы.
8 Здесь следует заметить, что солнце (катане), как и лупа, у маринд мужского рода.
№ 67. [Название дано переводчиком.]
4 Т. е. как раз там, где находится Эп-квитаре.
5 «Java Post», 1917, с. 591,
6 Ср. № 65.
7 См. примеч. 10 к № 61.
8 См. следующий миф.
№ 69. [Название дано переводчиком.]
8 Ср. № 9.
10 Plagusia marmorata, которая водится в болотах.
11 Scylla striata»
Сыны дехевая
Предания о демонах и рассказы об охоте за головами
Собраны проф. Г. Неверманом в этнографической экспедиции на юг Новой Гвинеи
Перевод с немецкого Г. Пермякова
ТУАН, АХЭ!
(ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ)
«Туан, ахэ!» — такими словами на юге Нидерландской Новой Гвинеи, у маринд-аним и их соседей, приветствуют белого, которому хотят что-либо сообщить.
Конечно, услышать истории, собранные в данной книге, было не так-то просто, и моему знакомству с ними предшествовала долгая дружба с туземцами. Дело в том, что все эти истории считаются у них священными и потому старательно скрываются от посторонних. Демоны, о которых идет там речь, играют важную роль в мышлении маринд-аним, и далеко не всякий чужеземец удостаивается чести быть посвященным в тайну, окружающую их культ. К тому же каждый маринд-анем (анем — единственное число, аним — множественное) считает себя тесно связанным по происхождению с тем или иным демоном и совершенно не желает, чтобы чужеземцы касались их святая святых.
В 1933 и 1934 годах, во время экспедиции, проводимой по поручению Берлинского Этнографического Музея, мне удалось завоевать доверие маринд-аним и соседних с ними племен и принять непосредственное участие в их жизни. Спустя четыре месяца мне были рассказаны первые мифы о демонах, а после того, как меня усыновило племя канум-иребе и я стал членом рода Гемар, мне было сообщено все, что относится к устным сокровищам этого народа, или по крайней мере то, что еще было живо в его сознании.
В свое время базельский этнограф Пауль Вирц, скончавшийся в 1955 году на севере Новой Гвинеи, уже записал значительное число мифов маринд-аним. Но они во многом отличны от тех, которые довелось слышать мне. Это зависит главным образом от того, что он собирал свой материал у восточных маринд-аним (гавир), тогда как я — у западных — имас (сами себя они называют има) и у приверженцев культа Сосома на крайнем востоке, к числу которых принадлежат мои канум-иребе. Этим же объясняются и многие различия в написании собственных имен, что отчасти связано с разницей в диалектах (так например, у Вирца морской демон носит имя Йорма, в то время как я слышал Йолума), но может иметь и другие, неясные для меня, причины (к примеру, возникновение имени Оле для демона-аиста, который обычно называется Ндик-дема или Вонатай). Отдельные сказания, вроде легенды о покровителе саговой пальмы, впервые появились уже после Вирца; но я решил, что их, как и предания соседних племен, все же следует включить в сборник.
Иные сказания чрезмерно многословны, особенно в тех местах, где говорится о странствиях демонов. Там подробно перечисляются все деревушки и стойбища, сообщается, где демоны спали, ели и справляли другие надобности, совершенно несущественные для развития действия. В таких случаях я допускал некоторые сокращения текста. Характерно, что сами рассказчики относились к этим перечислениям достаточно равнодушно, но стоило им снова перейти к изложению действия, как они сразу же оживлялись, речь их становилась ярче и выразительнее и подкреплялась энергичной жестикуляцией и мимикой.