Та дала ему Землю Белую, но эта земля оказалась вроде золы и была ни к чему не пригодна. Синтана попросил в жены другую дочь и получил Землю Обожженную, но она была тверда, словно камень. Желтая Земля оказалась чистой глиной, Песчаная Земля - как морской пляж, Голубая Земля напоминала крахмал. Одна за другой все невесты были отвергнуты.
- Больше дочерей нет! - отвечала Мать, но сыновья-то знали, что за семью дверьми, в седьмой комнате сидит самая красивая, плодородная Черная Земля.
Она родилась последней на седьмом месяце беременности.
Чтобы добыть Черную Землю, Синтана стал петь. Младшая дочь Великой Матери услышала песню и вышла из своего убежища. Синтана схватил ее, и они убежали.
Узнав, что младшую дочь похитили. Мать пожаловалась Хальянтане, а тот послал крокодилов ловить беглецов. Однако Великой Матери стало жаль Синтану, и она передала ему карту, чтобы скитальцы не заблудились. По этой карте они обошли весь свет, и всюду, куда ступала нога Черной Земли, появлялась плодородная почва.
Между тем, крокодил не давал беглецам покоя. Однажды он почти их настиг, но Гром спрятал беглецов в своей сумочке. Крокодил подошел и спросил:
- Не в твоей ли сумочке Синтана?
А Гром отвечает:
- Отнюдь!
Когда крокодил догадался, где прячутся беглецы, Гром перепрятал Синтану, поместив его в свое сердце. Оттуда крокодил достать беглецов не смог.
Так Синтана с Черной Землей добрались до края света и сели в лодку. Теперь их сопровождали братья Синтаны. Подошел крокодил и спрашивает:
- Это ты Синтана?
А все отвечают:
- Нет, нет, это не он!
Крокодил ушел, а лодка превратилась в Отца Болезней. Поэтому больных тошнит, будто они плавают по морю.
В конце концов Синтана и все, кто с ними были, вернулся к Великой Матери.
- Я боюсь! - заплакал Синтана. - Я едва убежал, я едва не погиб!
С тех пор люди плачут. Великая Мать же сказала:
- Не стоит бояться, тебя я всегда спасу! Если спросят тебя, где все это случилось - отвечай, что под нашим небом. Если спросят, зачем раздавались песни - отвечай: для того, чтобы братья наши владели доброй землей. Если спросят, для чего это было - отвечай: чтобы мы жили по-братски и любой занимался тем, чем он хочет.
116. Мать Наова
В те времена, когда еще было темно и рассвет не настал, мать Наова произвела на свет змей, гусениц, червяков и прочих бескостных тварей. Людей же она не рожала.
Потом родила она разных птиц, однако людей, которые питались бы птицами, опять забыла родить. Дальше она родила ягуара, пуму и прочих зверей, но опять-таки не людей.
Отцу нашему Синтане все это надоело, он, наконец, разозлился:
- Почему Наова рожает одних лишь животных, гадов и птиц, а людей не рожает?
Он взял камень - длинный (точнее, многогранную призму), а другой - с дыркой, и приложил оба к животу матери Наова, к тому месту, где у нее был пупок. Перед этим он ее усыпил. Стоило приложить камни, как мать Наова забеременела. Ведь наши отцы-первопредки поступали с женщинами иначе, чем это делаем мы теперь.
- Кого же рожу я? - размышляла мать Наова, чувствуя, что беременна.
Ее мучили боли, и она не понимала, в чем дело, ибо рожая животных, испытывала не больше неудобств, чем при отправлении естественных надобностей. Она утратила аппетит и очень страдала. "Может быть, сделать кесарево сечение?" - думала мать Наова, однако Синтана запретил.
Синтана внимательно считал месяцы. Когда наступил седьмой, он вторично усыпил мать Наова и обмерил живот.
- Мальчик! - заключил он.
Вместе с братьями Синтана стал теперь особенно тщательно следить за матерью Наова, ни на минуту не спуская с нее глаз: существовала опасность, что мать съест ребенка. Синтана позвал Бункуа-се и велел ему:
- Все, что мать Наова делает, все, что она говорит, записывай в книгу!
Бункуа-се стал писать. Кончилась первая книга - начал вторую, кончилась вторая - начал третью, и так писал двенадцать книг.
Коща Синтана насчитал девять месяцев беременности, мать Наова почувствовала себя вовсе скверно. Это ее так наказали страданьями, чтобы больше змей не рожала!
Целыми днями кричала:
- Рожать хочу!
А не могла. Боли у нее были страшные. Наконец, Синтана подошел, усыпил мать Наова, и та родила. Он положил младенца в приготовленную заранее соломенную корзинку и принес в храм. А самой матери ребенка не показал, а то она его сразу бы съела.
Мать Наова проснулась, увидела послед и сожрала. Вытекшую из чрева кровь тоже слизала дочиста. А Бункуа-се все это помечал в своей книге. Ни о том, где находился новорожденный мальчик, ни о самом его появлении на свет, мать Наова ничего не знала.
Между тем Синтана, Серайра и Бункуа-се решили, что мальчика мало - нужна еще девочка. Мать Наова опять усыпили и приложили к ее телу две бусины большую и маленькую, одну левее пупка, другую правее. Прикладывали камешки не руками, а с помощью палочки, которой извлекают из сосуда наркотик. Мать Наова забеременела снова и все повторилось: на седьмой месяц Синтана померил беременной живот и убедился в том, что плод - девочка. На девятом месяце мать Наова опять наказали сильной болью - пусть помучается! Она уж и рыдала, и в голос кричала, и по земле каталась. Наконец, Синтана ее усыпил, вынул младенца, обрезал пуповину, положил новорожденного в корзинку и отнес в дом своей жены. Мать Наова же, проснувшись, сгрызла плаценту и выпила кровь. А Бункуа-се все вел да вел записи.
Когда мальчик подрос, Синтана передал ему сосудик для наркотика - знак того, что юноша вправе жениться. Когда у девочки начались в первый раз месячные, Синтана поместил ее в особую хижину, а затем дефлорировал, как подобает жрецу. Теперь молодые люди были готовы к свадьбе. Поскольку иного выбора не оставалось, Синтана велел сестре зачинать детей от брата. Мы, индейцы коги, потомки этого супружеского союза.
Мать Наова же рожала с тех пор одних лишь людей, не змей. Мальчики и девочки попарно выходили из ее чрева, став предками всех народов земли.
117. Дочери луны
Один индеец всегда возвращался домой в темноте. Осторожно входя в хижину, он приближался к двум своим спящим сестрам и совокуплялся с обеими. Каждый раз девушки просыпались слишком поздно и не могли застать любовника.