Среди прочего, доказанными считаются похищения и убийства военнослужащих и сотрудников Пензенского ОМОНа в декабре 1996 года, организация взрыва на вокзале Пятигорска в апреле 1997 года.
Судебный процесс начался в Махачкале 15 ноября 2001 года и продолжался совсем недолго, чуть больше месяца. В ходе процесса были приняты самые серьезные меры безопасности. Судебное заседание проходило в СИЗО, в одном зале которого расположились суд, обвинение и защита. Кстати, обвинение поддерживал лично Генеральный прокурор РФ В.В. Устинов. В другом зале находились пресса, свидетели и потерпевшие. Была налажена прямая телевизионная трансляция. В деле фигурировали 3 тыс. свидетелей, но показания согласились дать только 100 человек. Впрочем, было достаточно и этого.
Обстановка вокруг судебного процесса была накаленной. Секретарь Совета безопасности Дагестана Ахмеднаби Магдигаджиев заявил, что если Радуев не будет осужден, то дагестанцы сами найдут способ расправиться с ним. Разумеется, такое заявление выходило за пределы правового поля, и со стороны одного из руководителей республики выглядело излишне эмоциональным, но оно красноречиво свидетельствует, что происходило вокруг Радуева в то время.
25 декабря 2001 года Верховный суд Дагестана признал Радуева виновным по большинству пунктов обвинения. Из обвинения было исключено только создание незаконных вооруженных формирований, между прочим, непонятно почему. Требования В.В. Устинова были удовлетворены — Радуев был приговорен к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима № 14 учреждения 240/3 Главного управления исполнения наказания по Пермской области.
В своем последнем слове Радуев, как это ни странно, не сделал никаких громких заявлений. Он отказался признать себя виновным, но в то же время заявил, что процесс прошел объективно. Это был морально надломленный человек, который вдруг неожиданно осознал, что прожил жизнь совсем не так, как хотели его мать, отец и он сам.
В свою очередь, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в своем определении подвела итог делу Радуева. Было установлено, что Радуев осужден за создание вооруженной банды, терроризм, организацию многочисленных убийств граждан, включая военнослужащих Вооруженных Сил РФ, способом, опасным для жизни многих людей, организацию причинения тяжких телесных повреждений многочисленным потерпевшим, организацию посягательств на жизнь работников милиции в связи с исполнением ими своего служебного долга, захват заложников, хищение огнестрельного оружия, похищение людей и т. д. и т. п.
Одновременно в многочисленных интервью Радуев заявил, что оспаривал решение Дудаева о проведении военной операции в Кизляре на территории Дагестана. Как будто это не он воевал в Кизляре и Первомайском. Он говорил, что боевые действия, развязанные на территории Дагестана, были ошибкой. Более того, находясь в заключении, Радуев уже не настаивал на отделении Чечни от России и говорил, что чеченцы должны жить вместе с Россией. Радуев положительно отзывался об Ахмаде Кадырове и утверждал, что именно он настоял на утверждении его муфтием в 1995 году.
Соучастники Радуева Турпал-Али Атгериев, Асланбек Алхаузоров и Хусейн Гайсумов были приговорены к 15, 5 и 8 годам соответственно. Кстати, в отличие от Радуева им почему-то создание незаконных вооруженных формирований было вменено в вину и приговором суда, в том числе по этому пункту, они были успешно осуждены. Авдокат Радуева С. Арсанукаев пытался обжаловать приговор Верховного Суда в порядке надзора на Пленуме, а также обещал подать жалобу в Европейский суд по правам человека. Впрочем, в Европейский суд он обратиться не успел. Было бы по меньшей мере интересно, как отреагировал бы Европейский суд на жалобы террориста и убийцы.
Между тем еще 7 декабря 2000 года Радуев обратился с официальным заявлением к следователю следственного управления ФСБ России. Вот текст этого заявления.
«В связи с хорошим знанием менталитета чеченского народа, обстановки, сложившейся на территории Чечни, а также учитывая мой авторитет среди населения республики, прошу Вас сообщить руководству ФСБ России о моей готовности оказать содействие в мирном урегулировании “чеченской проблемы”. Моя помощь может заключаться в следующем: