За ними начал охотиться уголовный розыск. В 1923 году оба соучастника попали в ловушку, но Кротов стал отчаянно отстреливаться и тем самым дал возможность Ольге скрыться. Сам он в результате перестрелки погиб. Спустя год Ольгу Штейн все-таки снова поймали и предали суду. Поразительно, но ее приговорили только к 1 году лишения свободы условно. Наверное, ее просто пожалели. Впрочем, в значительной степени ей удалось «свалить» вину за совершенные преступления на покойного Кротова. Ольга безапелляционно заявила, что в преступную деятельность ее втянул он. Она также утверждала, что идея совершения преступлений принадлежала все тому же Кротову. Более того, по ее словам, Кротов изнасиловал ее и чуть ли не силком увез в Москву. Масштабы ее лжи поразительны. Разумеется, никто не мог ее слова ни подтвердить, ни, что для Ольги было гораздо важнее, опровергнуть.
Что было с Ольгой Штейн потом, достоверно неизвестно. По одним данным, она торговала кислой капустой на Сенном рынке, по другим — была все-таки сослана на Дальний Восток, где и умерла.
Среди других известных последовательниц Соньки Золотой Ручки можно назвать Франциску Целистиновну Кацперскую, Розу Эппель и Рухлю Шейнфельд.
В середине 1870-х годов, в момент пика своей преступной карьеры, Сонька Золотая Ручка считалась «аристократкой» преступного мира. Она гордилась своей уголовной кличкой, называя ее среди близких ей людей своим «придворным титулом». У нее в любовниках числились самые знаменитые российские мошенники. Предпочитая действовать в одиночку, Сонька все же создала собственную «придворную» преступную шайку, пригласив к себе в помощники известного вора Левита Сандановича, и даже стала членом «престижного» уголовного клуба в Москве — «Червонные валеты».
Об этой преступной организации стоит сказать особо. Ее особенностью было то, что ее членами были представители, так сказать, «золотой молодежи» того времени, т. е. дети государственных чиновников, занимающих ответственные посты, или дети богатых и очень богатых родителей. Клуб организационно делился на несколько преступных групп. Первую группу возглавляли Павел Шпейер, сын генерала артиллерии, Давыдовский, сын тайного советника, Массари, сын богатой нижегородской помещицы, а также Брюхатов, Протопопов, Каустов — все выходцы из высших кругов света. Во вторую группу входили Иннокентий Симонов, владелец элитных игорных заведений, Щукин, молодой преуспевающий бухгалтер Учетного банка (Московский Учетный банк был учрежден в 1870 году группой обрусевших предпринимателей из Германии и русскими промышленниками: германская компания «Ценкер и К0», русский книгоиздатель Солдатенков, знаменитый кондитер А.И. Абрикосов и мануфактура Щукина), Неофитов, сын богатого московского купца, и Алексей Огонь-Догановский. Третью группу возглавляла Сонька Золотая Ручка. В ее группу входили одесские мошенники и грабители, в том числе три ее бывших супруга, о которых речь будет впереди, известный вор Иван Березин, бандит шведского происхождения Мартин Якобсон, наемная убийца, мещанка из Иркутска Башкирова (как удалось доказать, она за денежное вознаграждение убила юриста Славышенского, который перестал быть полезным организации) и другие. Было еще несколько преступных групп.
Председателем клуба был избран Павел Шпейер, который являлся мозговым центром преступной организации и одновременно совладельцем одного из московских увеселительных заведений. Иннокентий Симонов был инициатором ее создания. Симонову было 23 года, когда его родители, преуспевающие купцы, внезапно умерли. Он не стал продолжателем семейного дела, а превратил оставшийся в наследство дом в бордель. Свое название клуб получил в результате того, что один из лидеров клуба — Огонь-Догановский — ловко жульничал с червовыми валетами, которых в его колоде карт было сразу несколько штук. Кстати, Огонь-Догановский был сыном знаменитого Огонь-Догановского, карточного шулера, который обыграл юного Александра Сергеевича Пушкина на 25 тысяч рублей. Этот карточный долг числился за поэтом до конца его дней и значительно затруднял его финансовые дела. Говорят, его, как, впрочем, и все прочие долги после смерти Пушкина, лично погасил император Николай I.