Весьма примечательно, что всего через месяц обвинение, выдвинутое против Пантелеева, было снято за отсутствием состава преступления, но из рядов ЧК за это время его все равно успели уволить.
Между тем согласно другим данным, Пантелеев ни в чем предосудительном замечен не был. Во всяком случае якобы никаких преступлений он тогда еще не совершал и с бандитами не сотрудничал. Согласно этой версии, якобы случайно, когда однажды он с другом зашел в один из подпольных питерских борделей, туда нагрянули чекисты с облавой, которые задержали всех находящихся там проституток и посетителей, в том числе и Леньку. После этого Пантелеев был уволен из органов за «аморалку».
Кстати, практически в то же время, когда Пантелеева уволили из ЧК, сама эта организация претерпела существенные изменения (в дальнейшем эти изменения будут происходить неоднократно), и с февраля 1922 года стала называться ГПУ, а с ноября 1922 года — ОГПУ.
Мне представляется, что ни первая, ни вторая версия не выдерживает сколько-нибудь серьезной критики. Если Пантелеев был замечен в воровстве, то его наверняка бы расстреляли. Если же он был бы замечен в связях с проститутками, то его вряд ли бы так просто отпустили из ЧК. Ведь ЧК в тот период времени была настолько элитная организация, что выйти из ее рядов было столь же сложно, как и войти в нее.
Что касается обвинения в сотрудничестве с бандитами, то по характеру своей работы каждый из чекистов так или иначе общался с бандитами, в том числе вербуя среди них свою агентуру. Ленька, разумеется, не составлял исключения. Другое дело, что характер этих взаимоотношений мог быть разным, но только из-за этого его вряд ли бы уволили.
Как бы там ни было, увольнение, судя по всему, стало для Леньки настоящим шоком. Ленька предпринял несколько бесполезных попыток для восстановления на службе. Наверное, он понимал, что, будучи практически выгнанным из ЧК, неизбежно оказывался с клеймом социального презрения со стороны новой власти, которой он старался служить верой и правдой, так как он это понимал. В течение относительно длительного времени Ленька не мог найти себе приемлемую работу. Зато на бирже труда он познакомился с такими же, как он, молодыми людьми, которые тоже не могли найти достойного удовлетворения собственным амбициям. Среди прочих здесь следует отметить прежде всего опытного уголовника Беляева-Белова, который, видимо, один из первых сумел разглядеть в Пантелееве необходимые для нового лидера банды черты характера. Беляев, обладавший криминальным опытом и соответствующими связями, ввел Пантелеева в преступный мир, и только благодаря Беляеву Пантелеев был там принят, а не убит, как с ним должны были бы поступить в соответствии с неписаными старыми воровскими законами, поскольку он служил в органах правопорядка и до недавнего времени боролся с преступниками. А этого старые преступники не забывают и не прощают.
Кроме того, в июне 1922 года в ресторане «Бристоль» Пантелеев познакомился с Дмитрием Гавриковым, которого он полностью подчинил своему влиянию и который стал одновременно и личным адъютантом Пантелеева, и его «правой рукой», и его обожателем. Кстати, судьба Гаврикова была похожа на ту, что пережил сам Ленька. Гавриков был старше Пантелеева на два года, также родился не в столице, а в Подольской губернии. Воспитывался в многодетной семье, окончил пять классов реального ремесленного училища и в 1919 году вступил добровольцем в Красную армию, и в том же году вступил в партию большевиков, из которой, впрочем, выбыл в 1922 году из-за неуплаты членских взносов. Гавриков участвовал в боях под Екатеринбургом и Омском. Его старательность была замечена, и он был направлен в первый пограничный полк, в составе которого отправился на Южный фронт, где также участвовал в боях и был ранен в плечо. В результате Гавриков дослужился до командира батальона. В 1921 году, уехав в отпуск на два месяца в Петроград, Гавриков поступил на службу в уголовный розыск Мурманской железной дороги, где прослужил три месяца, а потом вернулся обратно в батальон, впрочем, только для демобилизации. По окончании Гражданской войны Гавриков не захотел возвращаться на работу в уголовный розыск, а вместо этого сам стал совершать преступления, занявшись спекуляцией, — он ездил в Омск за продуктами и перепродавал их в Петрограде по завышенным в несколько раз ценам.