…Из комиссии были отправлены под конвоем: Браун, Алексеев, Корольков, Сержпуховский, задержанные за грабежи под видом обыска. По дороге в тюрьму все они были расстреляны красноармейцами за попытку к бегству…
…Вчера с угла Сергиевской и Фонтанки доставлен в Мариинскую больницу неизвестный без признаков жизни, расстрелянный за грабеж…».
Причем грабежами и разбоями далеко не всегда занимались только выходцы из нижних слоев населения, бывшие угнетенные царским режимом и, так сказать, ошалевшие от свободы и вседозволенности. О бывшем князе Эболи уже было сказано, но были и примеры более впечатляющие. Так, 24 мая 1918 года была раскрыта и ликвидирована банда «самочинцев», которой руководил бывший полковник царской армии Погуляев-Демьянов. О количественном и качественном составе банды можно судить хотя бы по тому, что нашли во время обысков на конспиративных квартирах после ликвидации банды. Например, милиционерам и действовавшим вместе с ними чекистам удалось изъять: 27 винтовок, 94 револьвера, 60 гранат, знаменитые кожаные куртки, в которых бандиты грабили квартиры под видом чекистов, и т. д. и т. п.
Динамика грабежей и разбоев в Петрограде в 1920–1922 годах впечатляет. Так, в 1920 году было зарегистрировано 58 грабежей и разбоев, в 1921 году — уже 525, а в 1922 году — 520 случаев. Причем если в 1920 году было раскрыто 57 фактов разбойных нападений (практически 99 %), то в 1921 году только 309 случаев (чуть более 50 %), а в 1922 году еще меньше — 138.
Грабежам и разбоям подвергались квартиры, магазины, склады, музеи и, конечно, дворцы. Огласку получило ограбление дворца герцога Лейхтенбергского (Английский проспект, 18). Вот какие подробности приводит в книге «Преступность в Петрограде в 1917–1921 годах и борьбе с ней» В.И. Мусатов: вечером 27 апреля 1917 года во второй Коломенский подрайонный комиссариат поступило сообщение, что дворец занят группой, назвавшейся анархистами. Помощник комиссара прибыл во дворец и обнаружил там 16 вооруженных людей, которые позволили себя задержать и отвести в комиссариат, однако оружие сдавать наотрез отказались. Помощник комиссара решил отправить их в комендантское управление, но солдаты, охранявшие задержанных, заявили, что не будут их сопровождать, поскольку их вдвое меньше, чем анархистов, которые к тому же значительно лучше их вооружены. Утром 28 апреля анархисты беспрепятственно покинули комиссариат и снова заняли дворец. В тот же день прокурор Петроградской судебной палаты П.Н. Переверзев отдал местной милиции предписание о немедленном удалении анархистов. Однако комиссар второго Коломенского подрайона П. Харитонов, который только что вернулся из эмиграции вместе с В.И. Лениным, заявил, что не будет выполнять указание прокурора, так как он не подчиняется правительству, а подчиняется Петросовету. Был вызван военный караул, который взял дворец под наружную охрану, при этом воспрепятствовать тому, что происходило внутри дворца, не стал. Анархисты бесчинствовали во дворце еще сутки, пока тот не был разграблен окончательно. После этого анархисты спокойно покинули здание. Их никто не остановил.
Среди разграбленных квартир оказалась и квартира известной революционерки Веры Фигнер, которая проживала в доме 19 на Малой Посадской улице.
4 декабря 1917 года в Петрограде произошло около 70 нападений на винные склады. Были разграблены винные склады на Васильевском острове, Садовой, Пантелеймоновской улицах, водочный завод Петрова на Звенигородской улице, пивоваренный завод «Бавария» на Петроградской стороне. Пьяные погромы с разной степенью интенсивности продолжались до весны 1918 года.
Вот в таких непростых условиях (условиях, так сказать, «жесткой конкуренции» с другими бандитами) начал свою преступную деятельность Ленька Пантелеев. Начал он ее с вооруженного налета на квартиру богатого петроградского меховщика Богачева, проживавшего по адресу: ул. Плеханова (до революции ул. Казанская), дом 39. Около четырех часов дня 8 марта 1922 года в квартиру Богачева постучались. К двери подошла прислуга Богачевых Бронислава Протас и спросила, кто стучится. Ее в ответ спросили из-за двери, дома ли мадам с Симой и Эмилия. Услышав знакомые имена и успокоившись, Протас ответила, что Богачевой дома нет, а Эмилия лежит больная. Посетители попросили дать им возможность поговорить хотя бы с Эмилией, поскольку дело не терпит отлагательств. Приняв стучавших за знакомых, Протас открыла дверь, в которую тут же ворвались двое неизвестных и наставили на нее револьверы. Обе женщины были моментально связаны. Главарь налетчиков, одетый в серую шинель, обратился к Протас с требованием указать, где хозяин хранит деньги и ценности. Протас ответила, что не знает этого, хотя налетчик грозил прострелить ей голову в случае отказа помочь ему. Впрочем, убедившись, что прислуга ему не врет, налетчик со своим подручным быстро взломали хорошо отточенным стилетом (от итал. stiletto — «палочка для письма», кинжал итальянского производства с прямой крестовиной и тонким и узким клинком) шкафы и забрали меховые и другие наиболее ценные вещи. Сложив все награбленное в обыкновенную корзину для белья, взятую из кухни, грабители вынесли ее с парадного входа и уехали на извозчике, который их заранее поджидал.