Согласно показаниям Иванова-Раковского, ему также предлагали совершить побег в ночь на 11 ноября. Он знал, что свет должен был погасить бандит Шатковский по прозвищу Пан-Валет. Сам Иванов-Раковский находился в камере вместе с Лисенковым. Ночью к ним в камеру пришел надзиратель Кондратьев, который о чем-то стал говорить с Лисенковым. Иванов-Раковский, по его словам, якобы заснул, а когда проснулся, то увидел, что Кондратьева в камере нет, а сама камера открыта. Лисенков предложил Иванову-Раковскому бежать. Затем Лисенков заглянул в камеру к Пантелееву и сказал всего лишь одну фразу: «Ушли!» Абрама Вольмана в наказание за совершенную подлость от участия в побеге отстранили. Почему Ленька вообще его не убил, для меня не совсем понятно. Вполне возможно, что это было одним из условий, которое выдвинули организаторы его побега.
Существует и еще одно предположение. Так, согласно прозрачным намекам того же Пантелеева, он знал, что Вольман являлся негласным осведомителем ГПУ, и использовал это обстоятельство, чтобы запутать свои следы, поставляя через Вольмана сотрудникам ГПУ дезинформацию.
Как только Пантелеев вышел из своей камеры, везде погас свет. Лисенков предложил Иванову-Раковскому снять сапоги, и они босиком пошли в сторону винтовой лестницы. Однако у самой лестницы они столкнулись с возвращавшимся из дежурной комнаты надзирателем Васильевым. Иванов-Раковский испугался, что его обвинят в побеге, и сломя голову бросился обратно в камеру. Лисенков же исчез. По-видимому, именно из-за этой неожиданной встречи с надзирателем Лисенков, как известно, и задержался и побег чуть было не совершился без него.
По признанию арестованного надзирателя Кондратьева, за соучастие в побеге ему обещали 20 миллиардов рублей, с которыми он хотел уехать за границу.
Впрочем, в этом побеге слишком много непонятного. Как я уже сказал, после побега Ленька Пантелеев получил кличку Фартовый. Между тем жизнь бандитов после побега не только не стала легче, а, наоборот, весьма осложнилась. С одной стороны, Ленька не мог полностью довериться никому и вынужден был постоянно менять место жительство, что стоило и денег, и нервов. А с другой — люди, у которых останавливался Пантелеев, каждый раз, пока они его угощали вином и закусками, оставались в напряженном ожидании, каждую минуту думая, что сейчас к ним нагрянут с облавой либо милиционеры, либо чекисты, и тогда ничего хорошего уже не жди: за пособничество в укрывательстве бандита, который поднял на ноги всю милицию молодой Республики Советов, запросто могли расстрелять на месте.
Кстати, Пантелеев каким-то образом узнал домашний адрес милиционера Сергея Кондратьева. Ленька и Гавриков приехали в пригород Петрограда, где Кондратьев снимал комнату, но дома они застали только его жену Машу. Очевидно, что Пантелеев хотел отомстить Кондратьеву (тому самому, который вместе с Бодуновым и Шальдо его поймали в обувном магазине, после чего он был жестоко избит), но женщину Ленька трогать не стал.
Чтобы выжить, Пантелеев вынужден был совершать все новые преступления. Обратного пути у него все равно уже не было. При этом сил и средств для организации налетов на квартиры богачей ни у него с Гавриковым, ни у Рейнтопа с Лысенковым не было. Они с Гавриковым облюбовали себе Марсово поле, где чуть ли не каждый вечер совершали банальные грабежи. Наметив себе жертву, они выскакивали из засады и, угрожая револьверами, донага раздевали запоздалого прохожего. Их даже не смущал совершавший неподалеку ночной обход милиционер. Всего таких грабежей было совершено около двадцати. Награбленное Ленька и Гавриков за бесценок сдавали скупщикам краденого. Впрочем, уголовный розыск вскоре установил за Марсовым полем усиленный надзор, круглые сутки там дежурили агенты, изображавшие подвыпивших прохожих, которые несли тяжелые чемоданы, набитые кирпичами. Об этом немедленно был предупрежден Пантелеев, который тут же удалился с опасного места, и грабежи на Марсовом поле прекратились. Таким образом, милиционерам удалось покончить с грабежами, однако Пантелеева задержать они не смогли.