Но самый яркий пример словацкого автора, вдохновленного образами из западнославянской мифологии, – это Мария Дюричкова. Ее главное произведение, «Братиславский колокол», сродни «Букету» Карела Яромира Эрбена. Чешский классик написал баллады по мотивам 12 народных сюжетов. Его словацкая коллега литературно обработала более 20 преданий, превратив их в красочные истории. В них то и дело встречаются персонажи, пришедшие из языческих времен: это и драконы, и прекрасные лесные девы – вилы, и Лесной владыка, и водяной.
Другие легенды, обработанные Марией Дюричковой, появились в более поздние времена. Например, история о Зеленом Охотнике, который ходит по Братиславе, что‐то ищет и гасит газовые фонари.
Сверхъестественное существо, потерявшее какой‐то предмет и пытающееся его найти, – частый персонаж славянских легенд. На Руси, например, существовало поверье, что сильный дождь может идти из-за того, что Баба-яга потеряла лопату, не может ее найти и плачет. Если найти избушку Бабы-яги и бросить свою лопату ей на крышу, ливень прекратится. В словацких легендах, в отличие от русских, есть несколько версий того, что ищет Зеленый Охотник: дробь, патрон, а может, ключ.
Мотивы из фольклора поляков, чехов и словаков вдохновляли и писателей, не имевших отношения к этим народам. Вопреки распространенному мнению, «Песни западных славян» Александра Сергеевича Пушкина примером этого явления служить не могут. Несмотря на название, они отсылают к другому фольклору – южнославянскому. Большая часть «Песен…» основана на мотивах из книги Проспера Мериме «Гузла, или Сборник иллирийских песен, записанных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине». В основу остальных произведений легли сербские песни из собрания Вука Караджича. И все же в сборнике есть одно произведение, сюжет которого отсылает и к западнославянским образам. Это «Вурдалак». Да, это произведение представляет собой авторский перевод стихотворения Проспера Мериме «Жанно». Однако образы кровососущих мертвецов часто встречаются и в западнославянском фольклоре, особенно в кашубском.
Немец Отфрид Пройслер увековечил образы двух персонажей из западнославянского фольклора. Это чародей Крабат и горный дух Рюбецаль – тот самый Рыбрцоуль, которого вспоминают герои Божены Немцовой. В XVIII веке о нем писал Иоганн Карл Август Музеус, но его книга не приобрела большой известности. Зато книга Отфрида Пройслера «Мой Рюбецаль», вышедшая в конце ХХ века, была переведена на многие языки мира – так же, как и опубликованный в 1971 году «Крабат». Две эти книги сделали много для популяризации западнославянской мифологии во всем мире еще до международной славы «Ведьмака».
Очень большой вклад в это дело внесли и фильмы. Сказки, снятые в Чехословакии, а позже в Чехии на студии «Баррандов», известны далеко за пределами этой страны. Пожалуй, самый знаменитый из этих фильмов – «Три орешка для Золушки» Вацлава Ворличка. Но в нем мифологических мотивов почти нет, если не считать волшебную ветку с орешками. Зато в поздней киносказке Вацлава Ворличка, «Жар-птице» (1997), отсылок к народным преданиям намного больше. Здесь и саму волшебную птицу, и принцессу Елену похищает злой волшебник – повелитель всех стихий Скелетон. Этот сюжетный поворот напоминает балладу о водяном из «Букета». Мотив сверхъестественного существа, собирающегося жениться на земной женщине, часто встречается и в западнославянском, и вообще в европейском фольклоре. Но, в отличие от произведения Эрбена, в «Жар-птице» все заканчивается хорошо: злодей Скелетон погибает, а принцессу освобождает влюбленный в нее принц Афрон.
«Букет» Эрбена также был экранизирован, причем всего на два года позже «Жар-птицы». Но у него был другой режиссер – Франтишек Антонин Брабек. Продюсером фильма стал словак Юрай Якубиско, которого называли восточноевропейским Федерико Феллини. Фильм получился красочным и мрачным. В него вошли семь баллад Карела Яромира Эрбена: «Букет», «Водяной», «Свадебные рубашки», «Полудница», «Золотая прялка», «Проклятье дочери» и «Сочельник». Действие охватывает разные времена года: «Букет» повествует о середине весны, «Водяной» и «Свадебные рубашки» – о начале лета, «Полудница» – о его середине, «Золотая прялка» иллюстрирует золотую осень, «Проклятье дочери» – начало зимы, а «Сочельник» – конец декабря. Во вставках между новеллами мы видим сцены из чешского крестьянского быта: полевые работы, похоронную процессию, народные праздники. Сквозной нитью через «Букет» проходит мотив катящегося колеса. Колесо как символ летящего вперед времени – это тоже языческий мотив.