И не успел он еще сделать этого, как от дверей донесся голос Анны Семеновны:
— Катерина Алексеевна у телефона, переключить на вас?
— Да, да! — не сдержавшись, воскликнул Александр Петрович. Нашла, все-таки нашла! Железная баба. Молодец, умница-разумница! Такая сквозь игольное ушко пролезет, а найдет, недаром же он без нее как без рук, ну и молодчина, и все просто, спокойно. — Слушаю, — сказал он в трубку.
— Это я тебя слушаю, — отозвалась Катя.
— Ты куда исчезла, да еще вместе с Танюшей?
— Господи, поднял весь город на ноги! Была у Гороховских — штопала твои грехи…
У него сразу отлегло от сердца, он с облегчением вздохнул и сказал шутливо:
— Ты еще ответишь за это.
— Это ты ответишь, — строго сказала она. — Ну хорошо, проводи свой прием. О немцах знаю. Буду в гостинице к пяти. А потом продолжим наши игры. Всего доброго!
— Договорились. — Он положил трубку, и сразу все расставилось на свои места…
Кто там следующий? И ведь надо же, сегодня, как нарочно, идут с интимными делами, обыкновенно больше всего по квартирным, ну, иногда рационализатор с жалобой, мол, к нему несправедливо относятся, но сегодня люди словно договорились выворачивать перед ним наизнанку душу — может быть, день такой?..
Прежде чем попасть к пяти в гостиницу, где в банкетном зале ресторана завод давал обед немецким специалистам, он наскоро перекусил в комнатке за кабинетом, куда ему обычно приносили еду из столовой и где стоял диван, чтобы он мог отдохнуть, если засидится поздно на заводе; съездил в обком, хотя выяснилось, что можно было туда и не ехать, а обговорить все по телефону; заскочил в цех горячего проката — там надо было разобраться с начальником, от него поступил рапорт, что сталевары выдали некачественные слябы; конечно же заехал посмотреть, как работает двенадцатиклетьевой стан, поставленный немцами.
В гостинице он сразу же прошел в комнату директора ресторана, Катя была на месте — в черном бархатном длинном платье, он очень любил ее такой нарядной и немножечко строгой; он подошел к ней и, не удержавшись, сочно поцеловал.
— С ума сошел, — пробормотала она, но видно было, что осталась довольна. — Тут тебя ждут…
Он оглянулся и увидел Суконцева, главного инженера объединения из министерства. Александр Петрович забыл, что тот звонил два дня назад и сообщал — обязательно будет на обеде с немцами, потому что к пуску стана прибыл из ФРГ один из директоров фирмы, который из Л. поедет в Москву, и там, в министерстве, еще предстоят переговоры. Александр Петрович недолюбливал Суконцева еще с тех пор, когда сам работал в министерстве, а Суконцев курировал группу заводов. Вечно молчаливый, угодливый, старый министерский служака, этот Суконцев, хоть и чаще помалкивал, аккуратно выполняя свое дело, все же создавал впечатление, что знает больше других, и умел все предвидеть на несколько ходов вперед, как отличный шахматист, потому-то еще и не было случая, чтобы Суконцев в чем-либо ошибся. Даже хорошо сшитый костюм, надетый Суконцевым, видимо, специально для встречи с иностранцами, сидел на его рыхлой, полной фигуре мешковато, образуя нелепые складки на животе и плечах.. Он первый протянул руку Александру Петровичу и, глядя прямо, не мигая, сказал:
— Не застал тебя в кабинете все из-за того, что опять на переезде час торчал… Ну что за проклятое место, как ни еду к вам в последнее время, так час торчу! И представляешь, шофер сегодня заметил: одни и те же вагоны мимо гоняют! Не ваш ли транспортный цех балует?
— А в обком или облисполком сообщал, что едешь? — уточнил Александр Петрович, смекнув, в чем дело.
— Конечно, — пожал плечами Суконцев.
— Ну вот, опытный человек, а так промахиваться… Они же у меня давным-давно путепровод выбивают. А деньжат нет… Ну и решили на вас нажать. Пусть, мол, товарищ из министерства часок возле переезда помаячит, глядишь, сам путепровод построит. На меня не очень-то нажмешь, я другой дорогой езжу, за пять километров в объезд. — И Александр Петрович громыхнул своим смешком.
— Что бы ни делали, а денег не дадим. Сейчас с этим строго. Непроизводственные расходы, — хмуро сказал Суконцев.
Александра Петровича начало раздражать, что Суконцев отнимал у него время, — он был так рад видеть Катю, особенно после того, как пережил утром ее исчезновение; он взглянул на нее: она стояла в стороне, действительно чертовски красивая.
— Я вот еще что хотел… Пока нет немцев… — И Суконцев стал доставать из бокового кармана какую-то бумагу. — Должны были тебе почтой направить, но я уж прихватил с собой…