Рабочие, не сговариваясь, разошлись по местам.
Сердар не стал дожидаться сменщиков. Не смутила его и повторная вибрация ротора. Он чему-то улыбнулся и молча сошел с площадки.
"Вода в баке стынет, видимо, только к зиме", — подумал он, в третий раз намыливая щеки. Переоделся, взял кожаную куртку и вышел из вагончика. Сердце учащенно забилось… "Увижу, скоро увижу!" — успокаивал он себя, направляясь к заветному месту.
Если издали посмотреть на величественный бархан, то не трудно убедиться, что он действительно похож на слона, угрожающе поднявшего золотистый хобот… У подножия его медленно расхаживала Гульджемал. Красные полусапожки девушки оставляли глубокий след на песке.
Прошло три дня… Гульджемал на буровой не появлялась, и это встревожило мастера. Куда бы ни шел и что бы ни делал, он постоянно думал о Гульджемал. Она мерещилась ему за каждым барханом… Но напрасно Сердар оглядывался по сторонам, направляясь к вечернему, словно ритуальному, костру Эзиза. Когда он подошел, Эзиз устанавливал возле огня закопченную тунчу[4].
Сердар постоял с минуту, любуясь острыми язычками огня, потом на спине улегся возле костра. Эзиз тихонько напевал песенку о заблудившемся верблюжонке и собирал хворост. Набрав охапку, подошел к начавшей шуметь тунче и стал колдовать над заваркой, в зеленый чай добавляя только ему ведомую душистую травку.
Вода закипела, Эзиз заварил чай и устроился рядом с мастером.
— Устал?..
Сердар даже не шевельнулся.
— Спишь?
— Нет… Не сплю.
— Чай готов.
— Пусть хорошенько заварится.
Эзиз накрыл тунчу пиджаком, прислонил к углям черкеза ломоть чурека величиной с ладонь и спросил:
— Ты вчера видел Гульджемал?
Сердар вздрогнул и вскочил:
— Гульджемал?! Где она?
Эзиз пристально посмотрел на мастера.
— Приснилось, что ли? — Он коснулся рукой чурека. — Какой горяченький! Бери… Проглоти хоть пару кусочков. А то в суете до свадьбы станешь, как гончая перед охотой, — протянул Сердару дымящийся чурек.
— А сам?
— Обойдусь! Я с утра сыт, глядя на тебя… Чего молчишь, поссорились, что ли?
— Все нормально. Приедет мать, познакомлю и отпразднуем свадьбу.
— На какое число договорились? Выкладывай! Ребята ждут не дождутся…
Сердар подошел к костру, сломал прутик и бросил в огонь. Сухая веточка затрещала и сразу же вспыхнула.
— Вот так сгорает и наша холостая жизнь…
— Жалеешь, что ли? Больно быстро. Ты женись сначала… Вчера я был в поселке и видел их вместе… — Эзиз почесал затылок. — Как это понимать?
— Да кому он нужен! Разве в прошлом году не от него ушла жена?!
— Одна ушла, другая придет…
— Как знаешь, тебе виднее…
— Прошу отныне прекратить разговоры о Гульджемал! — Сердар присел возле накрытой тунчи. — Давай выпьем по пиале… Мне еще необходимо посоветоваться с ребятами.
— Какие могут быть советы и совещания?! Ты только скажи, а мы уж сумеем поговорить с этим старым ловеласом…
— Не понял ты меня. Необходимо посоветоваться, как избавиться от вибрации.
— Возможно, не понял, но и не верю, что тебя в данный момент волнует только вибрация ротора… Бурение идет нормально! И очень даже скоро выйдем в передовые. А это не только зарплата, это — репутация коллектива…
— Ладно, пора отдыхать…
Утром на буровую пришла Гульджемал. Она поздоровалась с ребятами и поздравила с отличными показателями бурения.
— Скоро должен быть газ! — сообщила она, взглянув на Сердара, и осеклась. Лицо мастера было темнее тучи…
Намек Эзиза, судя по хмурым лицам буровиков, подействовал не только на Сердара. Гульджемал почувствовала это, ей стало неловко. О причине она догадалась… Не зная, с какой стороны подойти к Сердару, она испытывала и стыд, и мучение. Попробовала вызвать на разговор Эзиза.
— Что-то ваш мастер сегодня не в духе, никак заболел?
— Сама ты за… — Эзиз рассвирепел, но сдержался. — Вообще, какое тебе дело до нашего мастера, дорогуша?..
— Я тебе не "дорогуша" — это раз, а второе, отвечай: что случилось?
Эзиз ухмыльнулся:
— Тебе лучше знать…
В это время к буровой подбежала запыхавшаяся золотоволосая повариха Нюра Скобелева и протянула Эзизу телеграмму: "Поздравляем рождением седьмого сына, — размахивая рукой, громко читал он. — Четыре килограмма триста грамм аппетит мальчика хороший обнимаем Сафаровы".
Эзиз дважды прочел телеграмму. От обуявшей радости, как заяц, подпрыгнул на дощатом помосте и, не соображая, что делает, резко нажал на рычаг тормоза. Поднимаемая из скважины труба закачалась и стукнулась о раму. Угрожающе качнулась и вышка. Буровиков охватила тревога. К рычагу тормоза бросился Сердар. На лице его не было ни кровинки… Он оттолкнул Эзиза и прошипел: