Выбрать главу

Сэмми слабо улыбнулся.

— Тебе, Вилл, нет равных в умении успокоить человека при помощи угроз.

— Будет тебе, — мягче добавил Молит, — я схожу за морфием.

Тихо вздыхая, Молит обогнул костер и стал снова рыться в медикаментах. “Билл”, — вспомнил он. Впервые Сэмми назвал его по имени. Возможно, все так бы и обращались друг к другу, доживи они до этого дня.

К примеру, Пэйтон. Может, сегодня они бы не говорили такими скверными фразами, как “Эй, Пэйтон, подними-ка вот это!” и “Слушаюсь, мистер Молит”, а разговаривали бы совсем иначе, по–человечески: “Прихвати эту штуку, Гэнни” — “Хорошо, Билл”.

Могла бы и миссис Михалич уже называть его “Билл”, а он бы обращался к ней “Герда” или “Мамушка”. Мог бы придумать какое-нибудь ласковое прозвище, вроде “Тутси”. Когда-то он бы и мысли подобной не допустил. Так было раньше, но не теперь, теперь — нет. Все изменились и, самое главное, изменился он сам.

Сэмми, не раздумывая, бросился в реку на выручку Максу, а теперь уговаривает его, чтобы выстрелом из пистолета он снял бремя, которое возложил на них. Пэйтон без колебаний ринулся навстречу неведомой опасности с единственной целью — отвести ее от других. Герда и Григор пожелали умереть, чтобы не быть обузой для остальных. Даже Фини, и тот бесконечно спасал их от опасностей в столь многотрудном, гибельном для многих пути. Все оказались достойными уважения людьми. Каждый по–своему в зависимости от характера, проявил мужество, действуя сгоряча, расчетливо, импульсивно.

А что представляет собой он, Билл Молит? Что у него в запасе? Вытатуированная на руке танцовщица, могучее, как у быка, тело с клоком волос на груди и колоссальная выносливость, при которой он может брести до последнего, пока не упадет замертво.

Все остальное — невежество. Его знания отменного специалиста в области реактивной техники в этих условиях — ненужный хлам. Никаких познаний в области медицины, что просто необходимо, как воздух. Он не обладает острым, как у Фини, слухом и его тончайшим обонянием. Он никогда не сможет так ловко мастерить, как Малыш Ку, нет у него той удивительной выдержки и невозмутимого спокойствия, с которыми тот приемлет будущее. Даже плавать, как Сэмми, он и то не может. Выходит, что он вообще толком ни черта не умеет.

Разве только что умеет успокаивать людей с помощью угроз. Такой маленький плюсик против целого ряда минусов.

Как у большинства людей, глубоко переживающих свои недостатки, самобичевание доходило до крайности. Сознание и психика сейчас напоминали маятник с широкой амплитудой, который, качаясь, переносится из одной крайней точки в другую.

И на это была причина. Из глубины его существа… а может, извне, из немыслимой дали?.. ему слышался голос.

К Сэмми он вернулся со шприцем.

— Я подумал, что один полный шприц морфия — это самая большая доза. Будем надеяться, что угадал. Ну, как, рискнем?

— Давай. — Лицо Сэмми перекосилось от боли. Недокуренная сигарета вывалилась изо рта. — Делай что угодно, как сумеешь, только бы мне стало полегче.

— Мне кажется, что лучше всего колоть в бедра. Поближе к ранам. Хочешь, всажу по поль^прица в каждое?

Сэмми молча кивнул. Присев рядом с ним на колени, Молит впрыснул ему морфий. С великим напряжением он заставил свои большие волосатые пальцы проделать это тонко и осторожно, хотя более неуверенно он себя никогда не чувствовал.

Он поднялся с колен, взмокший, как после огромной физической нагрузки.

— Тебе лучше?

— Нет. Я предполагаю, что нужно выждать пару минут. — Сэмми обессиленно откинулся на спину. Чуть погодя он проговорил: — Боль уходит. Уже намного легче. — Он прикрыл глаза. — Спасибо, Билл.

Лицо Сэмми испускало странное призрачное сияние. Молит с тревогой наклонился и прислушался к его дыханию. Успокоившись, что Сэмми уснул, он вернулся на свой сторожевой пост.

С рассветом тронулись в путь, которому, казалось, никогда не будет конца. Поздним утром, поднимаясь на небольшую возвышенность, Молит почувствовал, что носилки тянут его назад. Он оглянулся и увидел, что Малыш Ку опускает их вниз. Молит молча опустил, так же молча глянул в глаза–щелочки.

— Она не смотреть, не двигаться. Чуть–чуть не падать с носилки. Моя думать, она умирать, — неуверенно сказал Малыш Ку.

Фини как-то боком подошел к неподвижному телу, осторожно обнюхал и, подняв морду, тонким голосом пронзительно завыл. Молит упал на колени у носилок Сэмми, пощупал его пульс, приложил ухо к груди. Ничего не говоря, достал лопату…

Оки собрали поклажу, оружие и пошли дальше.