— Принеси молока, Доминго, только быстро, — сказал он слуге, едва тот открыл ему дверь.
— Чего вам вздумалось купить щенка, сеньорито?
— Я не купил его, Доминго, этот песик — не раб, он свободный; я нашел его.
— Ну да, он просто подкидыш.
— Все мы подкидыши, Доминго. Принеси молока.
Доминго принес молока и тряпочку, чтобы щенку было легче сосать. Затем Аугусто велел купить соску для Орфея — так он неизвестно почему окрестил песика{54}.
Отныне Орфей стал его наперсником и поверенным всех тайн его любви к Эухении.
«Пойми, Орфей, — мысленно говорил Аугусто, — мы должны бороться. Что ты мне посоветуешь? Ах, если бы тебя знала моя мать… Но ты погоди, погоди, придет день, когда ты будешь спать на коленях у Эухении и чувствовать на себе ее теплую, нежную руку. А сейчас что мы будем делать, Орфей?»
Обед в тот день был унылым, прогулка — тоже унылой, и партия в шахматы унылой, унылыми были и сны в ту ночь.
VI
«Я должен принять решение, — говорил себе Аугусто, прогуливаясь напротив дома номер 58 по проспекту Аламеда, — так дальше продолжаться не может».
В эту минуту открылась дверь балкона на втором этаже, где жила Эухения, и вышла сухопарая седая дама с клеткой в руках. Она собиралась вынести на солнышко свою канарейку. Но как только она повесила клетку, гвоздь выпал — и клетка полетела вниз. «Ах, моя Крошка!» — раздался отчаянный крик. Аугусто поспешно схватил клетку с метавшейся в испуге канарейкой.
Аугусто поднялся с канарейкой, трепетавшей в клетке, и с сердцем, трепетавшим в его груди. Дама уже ждала его.
— Я так благодарна вам!
— Ну что вы, сеньора.
— Моя Крошка! Пташечка милая! Ну замолчи, успокойся! Не желаете ли войти, сеньор?
И Аугусто вошел.
Дама провела его в гостиную и со словами: «Обождите немного, я отнесу мою птичку», — оставила одного.
Тотчас в гостиную вошел пожилой господин в темных очках и феске. Конечно, это был дядя Эухении. Усевшись рядом с Аугусто, господин обратился к нему на эсперанто.
В переводе эта фраза означала: «Вы согласны со мной, что всеобщий мир наступит скоро и благодаря эсперанто?»
Аугусто подумал о бегстве, но любовь к Эухении удержала его. Господин продолжал говорить на эсперанто.
Наконец Аугусто решился.
— Я не понимаю ни слова, сеньор.
— Он, конечно, говорил с вами на этом проклятом жаргоне, который называют эсперанто, — сказала тетка Эухении, вошедшая в эту минуту в гостиную. И, обращаясь к мужу, добавила: — Фермин, этот господин принес канарейку.
— Я понимаю тебя не лучше, чем ты меня, когда я говорю на эсперанто, — отвечал ей муж.
— Этот господин подобрал внизу мою бедную Крошку и был настолько любезен, что принес ее. Простите, — она обернулась к Аугусто, — как вас зовут?
— Я — Аугусто Перес, сеньора, сын покойной вдовы Перес Ровира, которую вы, быть может, знали.
— Сын доньи Соледад?
— Совершенно верно.
— Как же, очень хорошо знала. Примерная вдова и мать, поздравляю вас с такой матерью.
— А я поздравляю себя с тем, что счастливый случай позволил мне познакомиться с вами.
— Счастливый! Вы называете счастливым это происшествие?
— Для меня — да.
— Благодарю вас, — сказал дон Фермин и добавил: — Людьми и их делами управляют таинственные законы, которые человек, однако, может отгадывать. У меня, сеньор, почти обо всем есть собственное мнение.
— Оставь свои бредни! — воскликнула тетка. — Как это вам удалось так быстро прийти на помощь моей птичке?
— Не буду хитрить, сеньора, и открою вам свое сердце: я ходил вокруг вашего дома.
— Нашего дома?
— Да, сеньора. У вас такая очаровательная племянница.
— Довольно, сеньор. Так-так, вот почему это был счастливый случай. Теперь я вижу, что бывают провиденциальные канарейки.
— Кто может знать пути провидения? — сказал дон Фермин.
— Я их знаю, дорогой мой! Я! — воскликнула сеньора и обернулась к Аугусто. — Для вас двери этого дома всегда открыты… Еще бы! Для сына доньи Соледад… Что бы там ни было, вы поможете мне бороться с капризом, который наша девочка вбила себе в голову.
— А свобода? — вставил дон Фермин.
— Да помолчи ты со своим анархизмом!
— Анархизмом? — воскликнул Аугусто.
Лицо дона Фермина расплылось от удовольствия, и он сказал самым сладким голосом: