В последние месяцы своей пансионской жизни, весной 1822 года, Глинка (как он упоминает об этом в «Записках») сочинил «для одной красивой дамы», обладавшей «прелестным» серебристым сопрано и хорошо игравшей на арфе, вариации на тему из оперы «Швейцарское семейство» И. Вейгля, а вскоре затем вариации на тему Моцарта и вальс для фортепиано. То были его первые опыты в композиции.
3 июля 1822 года, как сообщалось в журнале «Сын отечества», в третий день «публичных испытаний воспитанникам Благородного пансиона... Санкт-петербургского университета» «был игран на фортепиано концерт Гуммеля воспитанником Михайлом Глинкою...» (Этот концерт Глинка играл, по-видимому, настолько хорошо, что дядя Афанасий Андреевич даже побывал с ним у самого Гуммеля, который «благосклонно выслушал» первое соло).
Из пансиона Глинка вышел «вторым по списку», то есть одним из первых учеников. Однако с поступлением на государственную службу он долгое время медлил. Не имея определенного пристрастия к какой-либо из ее отраслей, он все же (без особого усердия) в течение некоторого времени изучал немецкий язык, необходимый для поступления в Иностранную коллегию. Но главным образом свое время Глинка отдавал игре на фортепиано и сочинению музыки.
Страница из журнала «Сын отечества» № XXVIII за 1822 год
В результате усиленных занятий хрупкое здоровье молодого музыканта пошатнулось. Весной 1823 года для его поправления Ивану Николаевичу Глинке стало «угодно» отправить старшего сына на Кавказ (минеральные воды врачи считали полезными для его «золотушного расположения», как сам он указывал в «Записках»). Однако это трудное по тем временам путешествие оказалось для Глинки не столь целительным, сколь обогатило его восприимчивую натуру множеством ярких и разнообразных впечатлений.
Белые мазанки, яблони и вишни в цвету, теплые весенние дни и звездные ночи на «живописной Украине», сменившие «сырую и свежую погоду» в Новоспасском (откуда он выехал вместе со своим бывшим дядькой Ильей и поваром Афанасием), приводили Глинку в восторг. Ближе к югу потянулись поросшие «ароматической травой» степи и, наконец, в ясной дали показалось сияние снежных вершин Кавказа.
«Вид теперешнего Пятигорска в то время был совершенно дикий; домов было мало, церквей, садов вовсе не было; но так же, как и теперь, тянулся величественно хребет Кавказских гор, покрытых снегом, так же по равнине извивался ленточкой Подкумок, и орлы во множестве ширяли по ясному небу, — вспоминал Глинка.— Я с товарищами поселился в скромном домике. Житье было приятное: товарищ привез запас книг, кухня была в порядке... Вскоре мы приступили к лечению...»
Ян Непомук Гуммель (1778—1837), австрийский композитор и пианист. Портрет работы неизвестного художника
Вариации Глинки на тему, сочиненную им самим. Одно из первых сочинений композитора. Автограф
Пятигорск. Литография с рисунка неизвестного художника
Пляски черкешенок. Рисунок М. Лермонтова
В душе Глинки неизгладимыми остались и грандиозная красота горных пейзажей, лесные чащи, опутанные диким виноградом, и красочные картины народной жизни — первое прикосновение к подлинному Востоку. «...Я видел пляску черкешенок, игры и скачки черкесов...» — писал он далее в «Записках». Память о них стала, быть может, источником лучших восточных вдохновений Глинки в III и IV действиях «Руслана и Людмилы».
Но ни сернокислые ванны, ни лечение нарзаном в Кисловодске не принесли пользы его здоровью. В конце августа 1824 года Глинка отправился в обратный путь на Север.