Третье место занял молодой конструктор К. А. Барышев, только что окончивший Артиллерийскую академию и работавший в КБ полигона в должности инженера-испытателя. Калашников быстро подружился с Барышевым. Они оба были полны энергии и честолюбивых замыслов.
М. Т. Калашников:
«После того как проекты автоматов Рукавишникова, Барышева и мой были утверждены, Рукавишникову и мне определили места, где мы должны были изготовить образцы в металле для сравнительных испытаний. А вот с определением места для дальнейшей работы Барышева решение вопроса затянулось. И Константин Александрович в это время включился еще в один конкурс — по разработке проекта пистолета под 9-мм патрон. И здесь Барышев тоже преуспел. Из двенадцати разработчиков, представлявших образцы для сравнительных испытаний, были рекомендованы изделия двух конструкторов — Н. Ф. Макарова и К. А. Барышева».
Вскоре Барышеву пришлось выбирать между пистолетом и автоматом. Он выбрал доработку пистолета.
В результате в дальнейших соревнованиях от КБ полигона участвовали только Рукавишников и Калашников. Конкурентами были Булкин и Дементьев. После первого тура остались только трое: Булкин, Дементьев и Калашников. Комиссия предложила устранить замечания и представить к концу мая 1947 года опытные образцы автоматов.
Осенью 1946 года Калашников был командирован в Ковров Владимирской области. Тихий, небольшой город на Клязьме, засекреченный от любопытных глаз. Сопровождающим от ГАУ был майор В. С. Дейкин — незаменимый наставник и преданный друг Михтима.
Прибытие Калашникова на Ковровский оружейно-пулеметный завод было воспринято очень настороженно. «Варяга нам только не хватало», — думали про себя ковровцы. И у них были на то основания. Во-первых, завод испокон веков был вотчиной признанного оружейного конструктора В. Дегтярева. Туда он впервые прибыл зимой 1918 года вместе с В. Федоровым, когда пулеметный завод еще только строился. В тот год из Коврова выехала пара сотен датских специалистов — в заводском КБ № 2 на первом этапе уже был разработан десяток доморощенных проектов. Чего только стоила одна разработка Дегтярева и Кубынова! Сколько труда было вложено в оригинальный поворот затвора при запирании штоком через спиральный паз на затворе! Здесь же появились на свет образцы автоматов отца и сына С. В. и В. С. Владимировых, П. П. Полякова и А. П. Большакова, С. Г. Симонова и Г. С. Шпагина. Ладно, двое последних уже переехали к моменту прибытия Михтима в другие КБ. Но остальные-то? Как им объяснить? — думалось руководству ковровской оружейной школы. Тому же Александру Андреевичу Дементьеву, например, который был, пожалуй, главным, наиболее сильным соперником Калашникова на всех этапах конкурса.
И. И. Ольхович, помощник военпреда Ковровского завода № 2 им. Киркижа с 1945 года:
«На заводе в этот период работал очень сильный коллектив КБ № 2 под руководством В. А. Дегтярева, а в отделе главного конструктора было бюро опытных разработок, где трудился С. В. Владимиров. В этих бюро были собраны опытные конструкторы, расчетчики, аналитики, на производственном участке КБ-2 — слесари-виртуозы. Война показала, что старый патрон калибра 7,62-мм слишком мощный. Был создан более легкий промежуточный патрон, но того же 7,62-мм калибра. Только мне пришлось тогда испытывать, наверное, штук 12 разных систем Владимирова, Кубынова, Дементьева, Дегтярева. Включился в этот конкурс и Калашников. И стал победителем. Так что как конструктор он рожден на нашем заводе».
Маленького роста, в коротком тулупчике — таким увидели в Коврове будущего победителя, в то время никому не известного сержанта. Может, поэтому за год пребывания в Коврове Калашникову так ни разу и не довелось встретиться со знаменитым конструктором Дегтяревым. Можно, конечно, объяснить это тем, что работа шла в атмосфере небывалой секретности. Ведь по отзыву Калашникова, каждый отрабатывал свой образец, и все конструкторы были словно отгорожены друг от друга каким-то невидимым забором. А может, казалось именитому генералу Дегтяреву, что не к лицу ему оказывать неприметному сержанту какие-либо знаки внимания.
Иногда огорчения и переживания достигали критической массы. В такие минуты сомнения одолевали Михтима… И закрадывалась мысль: не сойти ли с дистанции? Но откуда-то из глубины далекого и тяжелого детства почему-то всплывали строчки Некрасова: «Ноги босы, грязно тело и едва прикрыта грудь… Не стыдися! Что за дело? Это многих славный путь!»
И Калашникова в такие моменты словно что-то основательно встряхивало изнутри. Будто окатывали ковшом ледяной воды. И жизнь вновь и вновь звала вперед. Он знал, чувствовал: рано или поздно фортуна повернется к нему лицом.