Орлов, как и многие русские патриоты того времени — да и последующих времён тоже, — хотел понять истинную роль России в мировой истории, значение русского народа в огромной семье наций и народностей… Но, к сожалению, ни «История государства Российского» Карамзина, ни последующие «истории» объективного ответа на этот вопрос до сих пор не дали.
В начале пребывания Орлова в Киеве произошло событие, которое в немалой степени повлияло на его дальнейшую судьбу. В мае 1818 года ушёл в отставку и возвратился в родимый Ганновер главнокомандующий 2-й армией, в состав которой входил 4-й пехотный корпус, генерал от кавалерии, теперь уже граф Беннигсен. Его сменил другой граф и генерал от кавалерии — Витгенштейн.
А ведь на эту должность, которая принесёт «Спасителю Петербурга» титул светлейшего князя и чин генерал-фельдмаршала, претендовал и другой граф…
Весною 1818 года Александр I посетил Крым, и флигель-адъютант полковник Михайловский-Данилевский записал тогда в дневнике:
«Мастерские рассказы и весёлый нрав графа Милорадовича, бывшего душою путешествия в Крыму, заставляли государя и всех нас хохотать. Взирая на его любезность, нельзя было воображать, что он почитал себя в то время жестоко обиженным назначением графа Витгенштейна, младшего его в чине, главнокомандующим 2-ю армиею, вместо Беннигсена. Он мне в тот же вечер в Феодосии открыл своё сердце и сказал, что он намерен был выйти из службы»{263}.
В том же мае скончался главнокомандующий 1-й армией — генерал-фельдмаршал князь Барклай де Толли. На его место император определил престарелого (на пять лет старше усопшего!) генерала от инфантерии барона Остен-Сакена, который также станет генерал-фельдмаршалом и князем…
Понятно, что граф Милорадович переживал. Если б он принял, как ему того хотелось, 2-ю армию, то не только бы жизнь его пошла совершенно по-иному, но и грядущая «Орловская история», возможно, приняла бы иной оборот, да и восстания декабристов могло бы не быть… Об этом, впрочем, в своё время!
Начавшийся 1818 год оказался богат на события. Вскоре Орлову сообщили, что Союз спасения распущен. В своих показаниях он пишет достаточно путано:
«Во время моего пребывания в Киеве начальником штаба 4-го корпуса я более, нежели когда-нибудь, был привержен к свободным мыслям, тем более что речь покойного государя на первом сейме польском возбудила во мне рвение и упование. Я тогда в полном смысле следовал правилу его императорского величества, ненавидел преступления и любил правила французской революции. (“Необходимо отделять преступления от принципов революции” — слова его императорского величества, сказанные в тронной речи на открытии первого польского сейма. — Прим. Орлова.) Сей дух свободомыслия, управляющий всею моею перепискою и всеми моими речами, поддерживал доверенность Общества, которому я ещё не принадлежал. Тогда я познакомился с некоторыми членами, а именно: с Михаилом Фон Визеным[166], с Охотниковым[167] и с Пестелем[168]… Само собой разумеется, что не будучи членом Общества до самого моего выезда из Киева, я никого в Общество принять не мог.
Проезжающие через Киев члены, о коих я выше упомянул, известили меня о преобразовании первого общества в Союз благоденствия, о существовании нового устава или зелёной книжки и назвали несколько имён»{264}.
В общем, утверждает, что как бы и знал, но ничего не делал. На самом деле всё было совсем не так. Вновь учреждённое общество ставило перед собой цели ограничения самодержавия, введение конституционной формы правления, освобождение крестьян и проведение демократических реформ в разных областях государственной жизни. Официально предполагалось действовать путём распространения просвещения и формирования «либерального» общественного мнения. И тут безо всякого сомнения можно утверждать, что в своей просветительской работе Орлов руководствовался положениями «Зелёной книги» — устава Союза благоденствия.
В уставе этом говорилось, что «Воспитание юношества входит также в непременную цель Союза Благоденствия. Под его надзором должны находиться все без исключения народные учебные заведения. Он обязан их обозревать, улучшать и учреждать новые…». Мы рассказали, как Михаил коренным образом улучшил работу корпусной ланкастерской школы для кантонистов и создал учительскую школу — что же это, как не чёткое выполнение программы общества?
166
167
168